— А что ты еще знаешь о Китайце? — вступил в разговор Севастополев.

— Он приходит под разными масками и всегда дурачит людей.

— Ты действительно его видел?

— А из-за кого я, по-твоему, здесь?

— Расскажи?

— О нем лучше не говорить.

— Боишься?

— На моем месте ты бы тоже боялся.

— Я бога боюсь.

— Значит, для тебя Китаец будет богом.

Сказав это, Гаврилов повернулся на бок и демонстративно захрапел.

Психиатрическая больница № 15 разительно отличалась от всего того, что Севастополев слышал о психушках. Фактически, здесь был настоящий рай, и даже санитары вели себя по — божески. С другой стороны, больницу № 15 можно было смело назвать миниатюрной моделью Земли. Здесь было все, как на воле. Были свои политики, свои президенты и короли, свои религиозные фундаменталисты, свои гуру и реформаторы, свои учителя, врачи, художники… Были даже свои психи и идиоты, но таких было мало, и держали их в отдельном крыле, которое в народе называлось зоопарком. Иногда здесь бывали войны. В основном на религиозной почве. Христиане устраивали крестовые походы, отбирая компоты у иноверцев, а мусульмане совершали джихад, забрасывая христиан свежими какашками, но подобные инциденты случались крайне редко. Народ здесь был дружный и миролюбивый. По большей части верующий. Кто во что горазд.

Каждое утро отец Викентий — бывший священнослужитель начинал одной и той же проповедью. Он запрыгивал на пожарный ящик с песком, который почему-то стоял в туалете (чтобы пациенты не кидались песком, ящик был заперт на замок) и приступал к своей речи:

— Дети мои! Послушайте слова посланца Божьего о мерзости детоубийства, которое прикрывается словом аборт. Любая женщина, делающая аборт, совершает смертный грех. Она убивает еще не рожденное дитя, и за это будет вечно гореть в аду. ВЕЧНО! Если, конечно, наш всемилостивый Господь не простит ей этот грех. Что есть наша жизнь перед вечностью? Ничто! Мгновение, миг. Даже мгновение по сравнению с нашей жизнью будет казаться огромным. Для чего Бог дал нам это мгновение? Чтобы мы могли доказать себе, не ему, — для Господа нет секретов, — что достойны войти в царство Божье. И аборт навсегда закрывает врата рая перед лицом совершившей эту богомерзость матерью. Но позвольте спросить, а куда девается душа младенца? Ведь если аборт — детоубийство, значит, у младенца уже есть душа, и душа, не совершившая ни одного греха. Так куда отправится она после смерти? Я думаю, в рай, иначе Бог не был бы Богом. В таком случае аборт — это поступление детской души в рай без экзаменов. Делая аборт, мать избавляет свое дитя от испытаний и страданий земной жизни и от возможности согрешить, следовательно, попасть а ад. И не должна ли в таком случае любящая мать заботиться о детях своих ПРЕЖДЕ ВСЕГО? Тем более что она наверняка совершила и другие, не менее тяжкие перед Богом грехи. Кто из живущих без греха? Чья душа чиста и невинна?!..

На этом месте его речь обычно прерывали санитары, уводившие отца Викентия на утренние процедуры.

Другим проповедником был Василий Моющий. Этот врубал всех в учение Кришны, из-за которого, а именно из-за текста 13 главы 3 Бхагавадгиты, он и попал в больницу.

— «Бхакты Господа, вкушающие пищу, предложенную вначале Господу, очищаются от всех грехов. Те же, кто готовят пищу ради собственного чувственного наслаждения, воистину вкушают один лишь грех», — цитировал он по памяти. — Только подумайте! Все принадлежит Кришне только Кришне, и никому кроме Кришны. Кришне принадлежит абсолютно все, и даже каждый из нас, знает он об этом или нет. У нас нет ничего, совершенно ничего. Все, что мы так опрометчиво считаем своим, дано нам Кришной во временное пользование.