|
И с тех пор их не нарушаю. Исключений не бывает. А потому наберитесь терпения. Скажу вам следующее: во-первых, все три преступления — убийства дипломата Минора, органиста Бартелсена и слесаря Тайво Линна — совершены одним и тем же человеком; во-вторых, выпустите этого несчастного кальканта из узилища; бедолага страдает безвинно; в-третьих, проведите обыск у покойного слесаря. Поищите формы ключей от дома Черноголовых. Скорее всего, именно он и делал слепки. Ну и в-четвёртых, убийцу я вам найду в ближайшие дни. Вы его арестуете и дадите множество интервью репортёрам. В газетах будут мелькать заголовки статей: «Могильщик из Таллина арестован полицией», «Инспектор Саар отыскал опасного убийцу» и «Тройное убийство раскрыто»… А взамен передадите мне документы для Анастасии Варнавской.
Клим Пантелеевич поднялся и спросил: — Кстати, вы уже начали ими заниматься? — Нет ещё. Но сделаю. Я слово дал. — Он дёрнул щекой. — Инспектор Саар тоже имеет некоторые принципы. — Вот и прекрасно. Тогда мне надо спешить. — Подождите! — вставая с места воскликнул полицейский. — А где вас теперь искать? — Не волнуйтесь, я сам вас найду. — Он снял с вешалки одежду. — Честью имею. — Ладно, — махнув рукой, проронил Саар. — Трость не забудьте. И звоните, если что… Полицейский закурил сигарету и погрузился в раздумья. Табачное облако плыло под потолок. Часть его уносило в открытую форточку, а часть оседала где-то за книжным шкафом. Мысли путались, и наслаивались одна на другую: «Этот частный сыщик из Праги наговорил столько, что не знаешь, с чего начинать. Хитрый бестия. Кальканта отпустить? А если он в банде? И почему всё связано с этим храмом Святого Олафа? Но обыск у слесаря сделать надо. Тут он прав. Без обыска никак нельзя. Обыск — важнейшее дело в отыскании преступников. Мало ли что попадётся…». Саар поднялся, накинул плащ, водрузил котелок и покинул кабинет. Ворвавшийся через дверь сквозняк разметал в клочья остатки табачного дыма и одним хлопком, точно выстрелом, затворил форточку.
II Выйдя из полицейского участка, Клим Пантелеевич поехал на Главпочтамт. Письмо от Анастасии уже ожидало его. Разорвав конверт, он прочёл: «Милый, Клим Пантелеевич, не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь. Я сняла комнату на Цветочной 7. Номер телефона — 552. Вход через низкую калитку. Она открывается рукой через верх. Очень хочу вас видеть. Я люблю вас. Вы удивительный!». Ардашев закрыл ладонью лицо, точно хотел спрятаться от этих слов и от запаха дорогих французских духов, исходящего от записки и конверта. «Всё понятно. Получив деньги, Анастасия побежала сразу по магазинам, набрала дорогой парфюмерии и, вероятно, нарядов. Забыл предупредить её, что этого делать нельзя. Старый дурак! Я должен был это предвидеть. Она так долго была лишена всего того, чем раньше привыкла пользоваться, что при первой же возможности решила восполнить недостаток. Бедная девочка…» И тут он краем глаза увидел этого человека. Он сидел, как раз напротив стола выдачи корреспонденции и смотрел на Ардашева поверх газеты «Tallina Teatajа». Клим Пантелеевич понял, что это шпик и, скорее всего, из «Петроградской гостиницы». У разведчиков, как у бойцовских собак, от постоянного нахождения в опасности вырабатывается некое чувство, позволяющее безошибочно предчувствовать грядущую беду — слежку или скорый арест. «Ну что ж, — мысленно усмехнулся Ардашев. — Давай поиграем. Говорят, советы с удовольствием берут в резидентуру своих присных — бывших подпольщиков, потому что они приучены к конспирации, и, живя в эмиграции, овладели несколькими иностранными языками. |
