Мяличкин сладко затянулся и, выпустив струйку дыма, сказал:

— Вас можно было убрать ещё вчера. Но я не стал отдавать такой приказ.

— Вероятно, надеялись через меня выявить всю белогвардейскую агентуру?

— Почти так. К тому же мы вас потом потеряли. Словом, сегодня вас не тронут. Плывите спокойно в Засниц, а оттуда — в Прагу. А дальше ничего обещать не могу. Всё зависит от обстоятельств.

— Вы очень великодушны, — усмехнулся Ардашев.

— Клим Пантелеевич, неужели вы не понимаете, что дни Врангеля сочтены? Большевики останутся в России надолго. И с этим надобно смириться. Придётся привыкать жить в другой реальности. Я не прошу вас разделить мои теперешние взгляды. И хотя я до сих пор не состою в их партии, прошу вас лишь об одном — перестаньте бороться с Россией. Советская она, или не Советская, но это Россия. И большинство народа поддерживает Троцкого и боготворит Ленина. Если хотите, Ленин — это новый царь и диктатор. Он ведь и сам этого не отрицает и бесконечно твердит о диктатуре пролетариата. И да, я согласен — это лицемерие, потому что во главе диктатуры пролетариата стоит он — руководитель единственной партии, а не какой-нибудь выборный орган из ста или двухсот рабочих, похожий на парламент или Учредительное собрание. Я прекрасно это понимаю. И замашки у красных всё те же, что и у покойного императора — им нужны новые территории. «Мировая революция» — есть не что иное, как попытка большевиков путём шпионажа, диверсий и прямых военных операций расширить влияние в в мире.

Мяличкин не заметил, как сигарета обожгла пальцы. Достав новую, он вновь закурил и продолжил:

— Вы неплохо устроились в Праге. Открыли детективное агентство. Вот и занимайтесь расследованием уголовных преступлений. Живите, как остальные эмигранты. Зачем огорчать родных? В противном случае, рано или поздно вас убьют, тем более, если…

Он замолчал.

— Продолжайте полковник, что же вы остановились.

— Если вы не отдадите Москве вашу агентурную сеть.

— Я так понимаю, необходимость этого разговора и озвучивание данного предложения и есть объяснение того счастливого случая, что вчера меня не прикончили у Главпочтамта, не так ли?

— Вы абсолютно правы. По приезде в Москву именно эту причину придётся указать в рапорте начальству, поясняя, почему я не отдал приказ на ваше немедленное устранение.

— Но вы же заранее знаете мой ответ, Константин Юрьевич.

— Знаю. И очень об этом сожалею. Но я должен был вас об этом спросить.

— Одного я не могу понять — вашей преданности большевизму. Вы для них — чужой. Да, пока такие, как вы им ещё нужны, потому что для победы над всем миром нужны профессионалы, а не дилетанты, фланирующие за мной по пятам и теряющие меня в тот момент, когда я этого захотел. Хорошо, давайте посмотрим на проделки Ленина и его присных со стороны обычных обывателей. Красные собираются организовывать коммуны и лишить людей собственности, утверждая, что собственность теперь никому не нужна, так как всё принадлежит государству, а государство, в свою очередь, принадлежит народу, тому самому, у которого теперь никакой собственности и не будет. Тавтология? Нет! Форменный обман. Но не просто обман, а мошенничество, совершённое группой лиц по предварительному сговору. Кучка прохиндеев, прикрываясь популистскими лозунгами и создав партию, а проще сказать, политическую банду, объегорила миллионы. — Помолчав, Ардашев возмутился: — И, что удивительно: я, живущий в Праге, это вижу и понимаю, а многие доверчивые русские люди, загипнотизированные Лениным и Троцким, посулившими им рай земной, ничего не замечают. И ведь всё у них отберут: у крестьян — обещанную землю, у рабочих — сулённые фабрики.