|
— Тогда б они своим ходом прикатились, раз волшебные, — заметил Жар. — И почему именно крысы-то, а не мышки или птички? — Ой, как представлю, что они ночью по всему дому бегали… брр. — Девушку передернуло. — Теперь спать буду бояться. — А ты в ларе ложись, — с серьезным видом посоветовал саврянин. — И запрись изнутри. — Там же душно! — купилась Рыска. — Зато не страшно. — Главное, чтоб он в следующий раз бобров не приманил, — захихикал Жар. — А чего? Та же крыса, только хвост веслом. Девушку закончила помывку, пересыпала деньги обратно в горшок и с усилием поставила его на лавку рядом с Альком. — Вот. — Что? — не понял саврянин. — Ну это же твои, забирай! — В счет долга, — пренебрежительно отмахнулся тот. Рыска хотела возразить: мол, ничего ты нам не должен, с распиской-то мы сами оплошали, но внезапно поняла — для Алька, возможно, это сейчас единственный смысл жизни. Пусть дурацкий, но другого просто нету. — Ладно, — покладисто согласилась она, подхватывая горшок. — Тогда еще восемьдесят девять осталось. И полтора сребра. — Я помню, — проворчал саврянин. * * * В «Стрелолист» Альк пришел как раз к открытию. Собравшаяся у входа толпа радостно рванулась внутрь: жарища стояла такая, что босиком по мостовой только бегать и можно — но бегать в такое пекло?! Лучше засесть в теньке с запотевшей кружечкой. На вышибалу косились с интересом, наверняка обсуждая, однако нарываться никто не пытался. Служанка — та, смугленькая, что вчера подсмеивалась, — сменила тон на уважительный и даже слегка заигрывала, но безуспешно. Впрочем, от кваса саврянин не отказался, сдержанно поблагодарил, укрепив девчонку в желании проверить, так ли белокосый искусен в иных сражениях. — Ты б хоть палку какую взял, — упрекнул его кормилец, проходя мимо. — Железяки те же Сивины. — Зачем? Мне не нужна железяка, чтобы чувствовать себя мужиком, — непочтительно отозвался саврянин. Хозяин осуждающе покачал головой: небось прогулял уже сабли, сразу видно — бедовый парень! — Вот отобьют тебе всего мужика-то — и нечем будет похваляться, — пригрозил он. Альк не ответил. Взял уже один раз. Палку с железякой. Нет, пусть лучше сабли дома лежат, так надежнее. Кормилец поцокал языком, сокрушаясь о печальной участи упрямца, и вернулся за стойку. К вечеру жара начала спадать, и народ ожил, зашевелился. Двоих пришлось выставить, одного — не впустить. Альк стал обладателем охотничьего ножа, левого сапога и длинной царапины поперек щеки. Сапог, правда, пришлось вернуть: оказалось, что он принадлежит местному кузнецу, с которым хозяин кормильни ссориться не желал. Но саврянин отвел душу, так запустив сапогом с крыльца, что кузнец еще два дня не мог подойти к горну. Вечером пришел Сива. Вместо сабель у него за плечами сиротливо висел меч в потрепанных ножнах. — Ну чего на пороге встал? — грубо обратился наемник к Альку, оторвавшемуся от косяка и словно невзначай заступившему гостю дорогу. — Я, может, просто пива попить пришел! Вкусное тут пиво! — Последние слова Сива почти выкрикнул, привлекая внимание хозяина кормильни. |
