Изменить размер шрифта - +

   Альк медленно наклонился, положил косу на землю, ножом вверх и вперед, и легонько подпихнул. Коса скользнула по траве, точнехонько вписавшись между ногами заложницы и разбойника, ткнулась в ствол и там уже завалилась набок.
   — И меч тоже брось!
   Саврянин недоуменно сдвинул брови — похоже, он напрочь забыл о клинке, успевшем уехать под поясом за спину.
   — Давай-давай, не притворяйся! Нашел дурачка!
   Альк пожал плечами, вытащил меч и отбросил его в далеко в сторону. Даже слишком далеко, теперь лучину будешь по кустам искать — не найдешь. Разбойник проводил клинок взглядом, расплываясь в торжествующей ухмылке, — и тут Альк резко топнул по концу косовища.
   Коса развернулась острием вверх, подскочила и ужалила разбойника в зад. Неглубоко и несерьезно, но руки главаря непроизвольно дернулись к оскорбленному месту. Выпущенная Рыска качнулась вперед, Жар — навстречу к ней, а Альк наклонился, ухватился за косовище, приподнял и дернул.
   От раздавшегося за спиной вопля девушка чуть не оглохла. Коса снова была у саврянина в руках, на Рыскиных штанах только мазок от лезвия остался.
   Дочка возницы могла покоиться с миром — между ногами у главаря больше ничего не болталось, и кровь оттуда била ключом, как ни зажимай.
   Вор добрался наконец до девушки и сдернул ее в сторону, а коса сделала еще один оборот и со смачным хрустом вонзилась упавшему разбойнику в ухо. Кончик ножа высунулся изо рта, как острый дразнящийся язык, крики сменились затихающими хрипами.
   — Все, все уже… — глупо бормотал Жар, поглаживая по спине, вжавшуюся в его грудь, судорожно вздрагивающую подругу.
   Альк выдернул косу. Машинально наклонился, сорвал пучок травы и протер лезвие, как после обычной косьбы.
   — Все, — бесцветным голосом повторил он. — Пошли домой… Или хоть куда-нибудь.
   * * *
   Коров на прежнем месте давно уже не было — сбежали, перепуганные воплями и запахами. Даже топота копыт не слышно.
   Куда идти, никто из троицы не задумывался. По дороге. Просто потому что ровная и куда-то ведет.
   Альк шел впереди. Коса в опущенной руке слабо покачивалась, поклевывала кончиком песок, как длинная тощая птица.
   — Чего вы там плететесь? — не оглядываясь, поторопил он.
   — У меня ноги подкашиваются, — всхлипнув, пожаловалась Рыска. Прежде она видела покойников только в гробах (тот, в макопольском проулке, не в счет — далеко было, темно, может, просто пьянчуга дрых), ухоженных и как будто смирившихся со своей участью. А таких — выпотрошенных, как куры, с перекошенными лицами, оскаленными от боли и ужаса зубами…
   Девушка споткнулась, не упав только благодаря Жару.
   — Ну попроси дружка, пусть поднесет, — так же равнодушно посоветовал белокосый.
   Вор и так почти волок Рыску под локоть, сам борясь с дурнотой.
   — Взял бы да помог, — огрызнулся он. — Можно подумать, мне легко… Да я отродясь людей не убивал!
   Альк ссутулился еще больше.
   — Я тоже, — глухо сказал он и, помедлив, выронил косу.
   За их спинами неспешно, как хлопья пепла, осаживались на трупы мотыльки.
 
 
   
    ГЛАВА 5
   
   
    Крысы питают слабость к хмельным напиткам, с удовольствием лакомясь оными, отчего дуреют, буянят и теряют всякую осторожность.
    Там же
   
   Коровы нашлись на лугу возле городских ворот.
Быстрый переход