|
И даже назад лезть не торопился. — Свободу-у-у! — продолжали неистовствовать люди, так напирая на помост со всех сторон, что аж доски похрустывали. Потом раздался гулкий удар, за ним еще парочка. К дыре подкатился и упал булыжник из мостовой, глашатай еле отпрыгнуть успел. Стражники растерялись. Их было всего четверо, никто ж не ожидал от обычной казни такого безобразия. К тому же Рыска слишком хорошо думала о бесстрашии стражей закона — еще немного, и они посыпались в дыру, как спелые груши. — А ну живо вылазьте и проваливайте! Не успела Рыска понять, чего от нее хотят, как ее с двух сторон ухватили за локти и вышвырнули обратно на помост. Жар выскочил сам, едва веревка с рук спала. Поддержал пошатнувшуюся подругу, оглянулся. Из провала на них мрачно глядели пять с половиной пар глаз. «Мы, пожалуй, тут пока посидим», — читалось в них. Толпа взревела так, что повешенные чуть не оглохли. Людей на площади было намного больше, чем когда на Рыску надели мешок, и они продолжали прибывать — весть о чудесном спасении быстро разносилась по городу. — Что им надо?! — ошарашено пролепетала девушка, цепляясь за друга. Кто и когда успел ее развязать, она даже не заметила. — Какая разница?! Валим отсюда, покуда страже подкрепление не подоспело! — А они нас выпустят? Толпа действительно так облепила помост, что убегать можно было разве что по головам. — Предсказание! Предсказание! — теперь уже орали люди, не сводя с друзей горящих глаз. — Хольгина воля! Слушайте, слушайте все! — Кажется, они хотят, чтобы ты им что-то предсказала, — смекалисто шепнул Жар, наклонившись к Рыскиному уху. Мгновенно подстраиваться к ситуации вору было не впервой — работа такая. — Я?! — в ужасе оглянулась та на друга. — Ну ты же у нас видунья. — Так ведь не вещунья! — Какая разница?! — проникновенно зашипел вор, борясь с кхеканьем — шея припухла и все еще болела. — Ты баба… тьфу, женщина, тебе больше поверят, что твоими устами Хольга говорит! Сочини по-быстрому сказочку какую-нибудь! — Я не могу! Мне плохо! Я, кажется, сейчас вообще упаду… — Держись! — Жар обнял ее еще крепче. — Вспомни, как ты на таком же помосте вчера выступала! Все то же самое! У тебя ж была вещунья в байке про дерево, батраки вечно в лежку лежали, когда ты ее изображала. Вот и давай! — Ничего не то же… — отчаянно пробормотала Рыска, озираясь. Толпа напоминала огромного пестрого паука с телом-площадью и лапками-улицами, нетерпеливо шевелящегося в предвкушении добычи. Сейчас не дождется представления, бросится и схарчит… И вдруг — то ли усталость была тому виной, то ли все пережитое — на девушку накатило вчерашнее ощущение власти над толпой. Смотрите на меня? Ждете? Ну так получите, сейчас я заставлю вас то плакать, то смеяться! — Внемлите мне, люди! Жар почувствовал, что подруга навалилась на него еще больше, но голос у нее, напротив, окреп, разом заткнув прочие глотки. — Грядет время великих испытаний! Прилетят к вам четыре могучих ветра — с запада, юга, востока и севера — и принесут с собой тучи белые, черные и пестрые, с дождем, грозой, ураганом и градом… Жар еле сдерживался, чтобы не захохотать. Любому идиоту понятно, что какой-нибудь ветер да задует и какую-нибудь тучу с чем-нибудь да пригонит. |
