|
Хотя бы поторгуешься, колесование или простая петля. — Неужели человека могут колесовать из-за какой-то бумажки?! — не поверила Рыска. — Нет, что ты, это у меня шутки такие! В пыточной тайной стражи хорошим узникам дают леденцы на палочке, а плохих шлепают по попке и ставят в угол. Вор нервно хихикнул. Связываться с «хорьками», как прозвали в народе тайных стражников, даже «тараканы» боялись, не говоря о простом жулье. Самое паскудное — что пьянку Жара с гонцом видели несколько знакомых вора. Видели они и с кем гонец отправился в последний путь (тамошняя публика вообще на диво наблюдательна!), но когда поползли слухи, что «хорьки» очень недовольны, то дружки заподозрили, что Жар успел обобрать бедолагу. Небось решили, что стибрил что-то дорогущее, раз тайная стража оживилась. Однако «сдавать» пока не собирались, надеялись припугнуть, заставить поделиться. Теперь же, когда он сбежал, расписавшись в своей вине… Вот влип так влип! — Ты того типа помнишь? — Жар удрученно покрутил головой: — Высокий, в плаще… Да я и не присматривался. Голос разве что узнаю, сиплый такой. А может, им эту штучку как-нибудь назад подкинуть? — Нет, сочтут за липу, — уверенно возразил Альк. — По трубочке видно, что ее уже открывали. Так что молись, чтобы там оказался срочный тсарский приказ, а не секретный чертеж дальнобойной катапульты. Если со временен донесение обесценится, то поиски прекратятся. Саврянин тронул поводья и принялся объезжать Жарову корову, все еще стоящую поперек дороги. — Ты это куда?! — удивленно окликнул его вор. — В город, куда ж еще? Вы же сами это решили. — А тайная стража?! — Таких патлатых придурков, как ты, в любом поселке пруд пруди, а от Макополя мы уже вешек на сто отъехали, — со снисходительной и самодовольной (удалось-таки воришку прижать, застращать до колик!) улыбкой сказал Альк. — Шапку только свою выкинь, она небось в особые приметы записана. — Еще чего! — Шапку Жар, впрочем, с головы стянул, но не кинул, а бережно разровнял и спрятал за пазуху. Приободрился подхлестнул Смерть. — Эй, Рысь, не отставай! Я с вами не еду. — Чего? — не сразу понял вор. Поверил, только когда оглянулся — Милка продолжала щипать придорожную траву, Рыска даже поводья через ее голову зашвырнула, чтобы спутники поняли: это всерьез. Пришлось вернуться. — Тебе что, макушку тучами напекло? — подозрительно спросил Альк. — Я с вами не еду, — твердо повторила девушка, уставившись на сцепленные пальцы, словно в них была зажата ее решимость. — Больно надо мне такое счастье — постоянно трястись, чтобы один чего-нибудь не украл, а второй кого-нибудь не убил! Пока не поклянетесь, что вот с этой самой щепки Жар перестает воровать, а Альк — задираться со всеми подряд, я с места не тронусь! — Клянусь! — с горячностью матерого клятвопреступника заверил ее Жар. — Хольгой клянусь, что больше никогда и ни за… — Не Хольгой! — сурово перебила Рыска, выучившая все его штучки. — Клянись, что у тебя руки отсохнут и ноги отнимутся, если соврешь! Друг дрогнул, но повторил — с куда меньшей охотой. Без Хольги худо-бедно прожить можно, а попробуй без рук?! — Альк? — выжидательно поглядела на белокосого девушка. — Предлагаешь мне, — медленно, словно не совсем уловив смысл услышанного, проговорил саврянин, — связать себя благородной клятвой Хаскилей с какой-то… весчанской девкой? — То есть ты нас бросаешь? — дрогнувшим голосом уточнила Рыска. |
