— Прекр-р-асно! — с раскатистым «р» произнесла Робин. — А наутро на меня все будут показывать пальцем.

— Я так и знал, что я тебя буду смущать.

— Эйдон, пойми… дело не в этом…

— Поэтому я приготовил вот это. — Он достал невесть откуда черную вуаль с пришпиленными к ней мухами и тараканами. — Редкостная мерзость, правда?

Робин рассмеялась. Она уже и забыла, когда в последний раз веселилась на Хэллоуин. Наверное, еще в средней школе. До того как всерьез начала готовиться к университету.

— Тебя никто не узнает. Погуляем на славу.

— Я ненавижу Хэллоуин, — вяло возразила Робин.

— А я не люблю Рождество. И что же мне теперь делать? Отказываться от подарков и не ставить елку?

— Это разные вещи. К тому же если кто-то из преподавателей узнает о том, что я была на студенческой вечеринке в костюме ведьмы… — Робин красноречиво замолчала и закатила глаза.

— Кстати, по поводу преподавателей. Салливан сегодня меня похвалил.

Робин скептично усмехнулась. Салливан? Похвалил? Нонсенс! Эти два слова и рядом поставить нельзя. Салливан никого никогда не хвалит. Максимум его одобрения — отсутствие критики.

— В самом деле! упорствовал Эйдон. — А твой Лэндлоу готов меня на руках носить после того, как я доказал одну из его теорий.

— Эйдон, теперь я точно тебе не поверю. Теории Лэндлоу невозможно доказать. Он ведь выдумывает их из головы! А затем мучит студентов, чтобы те хоть как-то обосновали его бредовые идеи.

— Вовсе нет! — с жаром возразил Эйдон. — Лэндлоу настоящий гений. Кстати, он обещал упомянуть меня в своей Нобелевской речи, если, конечно…

— Из этих «если» соткан весь Лэндлоу, — хмыкнула Робин.

— В любом случае я заслужил награду. Ты не возражаешь, если вместо положенного мне поцелуя я попрошу тебя составить мне компанию на завтрашней вечеринке? Конечно, если ты очень уж хочешь поцеловать меня…

Эйдон расплылся в ослепительной улыбке Казановы. Робин сжала кулаки. До чего же она хотела ударить Эйдона, чтобы стереть самодовольную ухмылку с его лица! В большей степени Робин желала лишь одного: поцеловать соблазнительные, манящие и дразнящие улыбкой губы.

— Хорошо, я пойду с тобой на маскарад. По крайней мере, это не так предосудительно, как целоваться со своим студентом.

На том и порешили. А Робин проснулась утром с чуть лучшим настроением, чем год назад.

В самый разгар вечеринки, когда черти в обнимку с монашками в неистовстве скакали вокруг стола, Эйдон увлек Робин в тихий укромный уголок. Исчезновение скелета и ведьмы в черной вуали никто не заметил.

Потемневшее лицо Эйдона насторожило Робин. Что он собирается сделать?

— Я… я хочу тебе кое-что сказать, — прерывисто дыша и с хрипотцой в голосе произнес он.

Судя по мрачному выражению лица Эйдона, его слова вряд ли обрадуют ее, поэтому Робин спросила:

— Это не может подождать до утра?

— Робин, мне придется скоро уехать.

— Уехать? Куда? — Новость Эйдона прозвучала для нее как гром среди ясного неба. Неужели она потеряет его, так и не обретя до конца? Робин только-только перестала комплексовать из-за разницы в возрасте, как избранник исчезает из ее жизни!

— Видишь ли, мой отец давно требовал, чтобы я вернулся в Вильфранше-на-Соне.

— Да, но ты ведь учишься! К тому же делаешь успехи…

Эйдон скептически усмехнулся. Неужели Робин не понимает, что ему нет дела до успехов у высокомерного сухаря Салливана или маразматического фантазера Лэндлоу?!

— Раньше, я еще мог увильнуть от… родственного долга, но теперь все изменилось.