— Но надо признать, что тут Вы хорошо справились, милочка! — сделала комплимент «гувернантке» Маргарита.

— Да нет, это не я вовсе, а Максик! Он очень терпелив и талантлив. Весь в Дмитрия Максимовича, а не в своего «липового» папу, простите уж за резкость!

Маргарита закашлялась и посерела лицом:

— Вы знаете?

— Да уж. Зелинский заставил меня записать Ваш с ним разговор, на тот случай, если план не сработает.

— Ах, так это Вы записывали? Зачем он придумал все это?

— Чтобы вытянуть из Вас деньги шантажом, если первый вариант никак не пройдет, и Вы не согласитесь с ним спать. Только Вы ему не верьте, Маргарита Александровна, он Максиму всего лишь — сводный дядя… Я выкинула кассету, Зелинский остался ни с чем, не волнуйтесь!

— То есть как — дядя? Я не понимаю… — схватилась за голову Маргарита, медленно начиная понимать. От отчаяния ей хотелось взвыть.

— Чего уж тут понимать-то?! — удивилась Варенька. — Кирилл Зелинский и Дмитрий Максимович сводные братья по материнской линии. Росли по разным семьям, у тетушек-дядюшек, после смерти матери-алкоголички, и потому, когда повстречались, то, должно быть, в противоположности сошлись: слишком разные были. Их связывали вместе не то, что интересы, а странное дополнение одного другим. Кирилл проворачивал какие то сделки, Дмитрий подписывал бумаги, но родство старались не афишировать, как поняла.

— Я припоминаю… Кирилл при встречах что то ронял о богатом родственнике, так, вскользь… Но почему муж-то мне представлял Кирилла, как друга?! Всегда? — Маргарита в недоумении развела руками. — Зачем ему-то это было нужно?

— Не знаю. Кажется, Дмитрий Максимович очень ревновал Вас и стеснялся немного братца-неудачника, потому-то и уговорил того молчать о родстве. За маленькую ежемесячную мзду, кажется. А тот своей уж выгоды не упустит никогда, Вы же знаете! Мне неизвестны подробности, хотя Зелинский и много болтал по пьяни на «инструктаже», когда нанимал меня… Поняла только, что отчего то этот смазливый проныра взъелся на всю свою «сводную» семью, и решил всем в ней насолить. Он зависти черной, наверное! Насолить не без моей и Вашей помощи! Кажется, ему и удалось это вполне, да только в дурах-то больше всех оказалась я!

— То есть? — Маргарита опять искренне-непонимающе уставилась на Варвару Антоновну.

— Я была беременна. Две недели. Но пять дней назад потеряла этого ребенка. Внезапный выкидыш… Не знаю, что причиной тому. Стресс, наверное. Да и почки у меня слабые… Словом — горе, да и все. — Варвара Антоновна как то сдавленно вздохнула. — Вы помните, на прошлой неделе я болела пять дней? Не вышла на работу? Вот заключение врача и подтверждение теста на отцовство. — Варвара Антоновна кивнула на бумаги, лежащие на столе.

— Потеряли ребенка?! Вы? От кого? — Маргарита тряхнула головой, боясь услышать дальнейшее.

— До Вас еще не дошло? О, боже! От Дмитрия Максимовича, конечно!

— Как? Он же…

— Святая простота Вы оба! Кирилл Зелинский, черт-проныра, сатанинское отродье, когда то просто подсунул сводному братцу результаты своих тестов вот и все… Он сам хвастал мне по пьяни об этом!. И обдурил и Вас, и мужа, и дядю. Да еще сорвал при этом с Вас приличную ренту, подлец…

— Но как же… Ведь мы… Я… Пять лет… — Маргарита Александровна окончательно растерялась, смешавшись от неловкости.

— Черт, это не моя вина, что в ту самую, «адюльтерную», минуту Ваш муж вдруг забыл об этих, как их… ну о том, в общем, что все пять лет, наверное, лишало Вас подлинного удовольствия в семейной жизни! — вспылила, краснея, Варвара Антоновна и тут же осеклась, увидев налитые слезами глаза Маргариты Александровны.