Через несколько секунд, когда глаза привыкли, он сумел различить двух мужчин, склонившихся над его ящиком. Оба были в форме проводников, оба как две капли воды походили на того человека в порту, который так больно ударил его в живот. Они смотрели на него и о чем‑то тихо переговаривались. Бернарди уже привык к русскому языку, он даже понимал некоторые слова. Но это был не русский язык.

Проводник показал жестом, что Адриано должен вытянуть левую руку. Итальянец отрицательно замотал головой и забормотал: «Но‑но‑но!..» И тогда другой проводник наставил на него пистолет. Бернарди испуганно вытянул руку и тут увидел, что локтевой сгиб у него испещрен точками от уколов. Значит, пока он был без сознания, ему постоянно что‑то вводили! Сколько же времени он пролежал в таком состоянии? Сутки, двое? А может, трое? Проводник у него на глазах наполнил шприц бесцветной жидкостью из пузырька и очень ловко ввел иглу в вену. Потом что‑то грозно сказал ему, и крышка снова опустилась.

Следователь «поплыл» почти мгновенно – голова закружилась, перед глазами замелькали цветные точки и линии. Сознание затуманилось. «Это очень сильный наркотик», – испуганно подумал итальянец, прежде чем снова впасть в беспамятство.

* * *

Артист, войдя в дверь своей квартиры, сразу понял, что дело нечисто. Модные Светины босоножки на платформе стояли совсем не так, как утром, когда он уходил, на них была уличная грязь. Семен привык быть очень внимательным к мелочам – профессия обязывала.

Он поднял босоножки, осмотрел подошвы – влажные. Сегодня как раз был дождь во второй половине дня. Потом Семен прошел на кухню и заглянул в ящик стола. Ключи были на месте, но теперь это было уже неважно.

Светлана Корниенко сидела за компьютером – печатала очередную статью для своей газеты.

– Привет, – сказал он.

– Привет‑привет, ужин на сковороде, – откликнулась девушка, не отрываясь от монитора.

– Ты мне ничего сказать не хочешь?

– Н‑нет, – разыгрывая удивление, произнесла журналистка. Она сразу поняла, что Злотников обо всем догадался. Обычно вежливый и обходительный, но переходил на «ты», когда начинал злиться.

– Я только одного не понимаю: зачем тогда вся эта конспирация? Работа в Интернете, сидение дома? Ну и поезжай на свой Фурманный, если ничего не боишься, живи там!

– Вы о чем?

– Да все о том же! С Кириллом встречалась? Не терпится? Не можешь подождать, пока все образуется.

– Да ни с кем я не встречалась! Работала я весь день.

– Ты это кому другому расскажи. Подошвы мокрые, Светлана.

– Ах, это! Я только в магазин спускалась. – Журналистка показала на баночку йогурта на столе. – Вот. А остальное в холодильнике. Он пустой был. Есть захотелось. Не могу же я целыми неделями питаться кашей, макаронами и пельменями?

– А как же мои инструкции? Это же опасно!

– Господи, да никто не знает, что я здесь! Никто. Понимаете, никто! А потом, не могу же я всю жизнь взаперти просидеть! Вдруг вы этих гадов вообще никогда не поймаете? Кстати, на улице я была очень внимательна – смотрела по сторонам и вообще…

– Я говорю об элементарных мерах безопасности, – сказал Семен уже без прежней злости. – Ведь это так просто!

– Не сердитесь. Я буду соблюдать все ваши инструкции. – Светлана улыбнулась. – Честное слово!

Своей улыбкой журналистка окончательно разоружила Злотникова.