|
.. Это от счастья... - И она незаметно переключила динамик на телефонную трубку. - Вы уже знаете? - отозвался министр. - А я два часа всюду разыскиваю вас, чтобы сообщить радостную весть... - Василий Климентьевич! - перебила Марина. - Профессор Кленов только что установил связь с Матросовым... - К нему уже вылетела помощь, - сказал Сергеев. Марина плотнее прижала трубку к уху, чтобы не донесся в комнату голос министра. - Профессор будет счастлив. Он так стремился услышать Матросова первым. Я передаю принятый им текст... - Он лежит передо мной, - недоумевая, заметил министр. Но Марина, как бы не слыша этого, стала медленно передавать текст радиограммы, словно министр записывал его. Профессор Кленов приоткрыл глаза, напряженно вслушиваясь в каждое ее слово. Его губы беззвучно шевелились. Видимо, он повторял за Мариной... Министр не прерывал Марину. Когда она кончила, он сказал: - Спасибо. Видимо, Матросов повторяет свою передачу каждый час. Меры приняты. Передайте привет профессору. Марина положила телефонную трубку, невидящим взором смотря перед собой. - Что он сказал? - прошептал Кленов. Марина догадалась, о чем спросил Кленов. - Василий Климентьевич просил передать вам благодарность. Вы приняли радиограмму первым... Она подошла к Кленову. Лицо его стало спокойным и строгим. - Он сказал, что каждый час здесь имеет значение... Ваш сигнал, Иван Алексеевич, может оказаться решающим. Доктор во время разговора Марины с министром стоял близко от телефона и слышал голос Василия Климентьевича. При первых же словах Марины доктор изумленно поднял брови, но в следующее мгновение, поняв что-то, закивал. Он снял очки и тыльной стороной ладони вытер краешек глаза. А Марина все говорила Кленову, как она благодарна ему, именно ему, за спасение Матросова, за радий-дельта!.. Она передавала Кленову благодарность человечества за спасение всего живого на Земле. Марине показалось, что губы Кленова дрогнули. Может быть, это была тень счастливой улыбки. Доктор отстранил Марину. Он взял безжизненную руку Кленова, чтобы пощупать пульс. Очки он так и не надел, и глаза его показались Марине круглыми, добрыми, детскими. Он грустно покачал головой и сказал: - Всю жизнь он служил призрачной мечте... Марина опустилась у постели на колени, взяла длинные холодные пальцы, стала тереть их, чтобы согреть. Лицо у Кленова было величественно спокойно. Черты его обострились и стали неподвижными. Доктор встал, отвернулся и начал искать в кармане платок. Марина упала на грудь старика и зарыдала. - Вы знаете, - сказал доктор, сморкаясь, - он как-то говорил мне, что над ним некому будет поплакать. |
