Я сделал глубокий вдох.

И стал пить из него его силу. Его силу, его опыт, его воспоминания.

Он был страшный человек. Даже по меркам «минусов».

Я взял от него все. Впитал в себя все, что смог, до последней капли.

Может, отлежавшись мордой в мокром песке, он и смог бы оклематься. Его подобрали бы вышколенные слуги, усадили в машину, обмахивая полотенчиком, отвезли домой, к любовнице и утренним бутербродикам с икрой.

Его бы откачали. При этом угробив пару десятков людей, даже не подозревающих о том, что они стали для кого-то источником жизни. Кормовой базой. Всего лишь несколько десятков человеков. Самых обычных людей.

И он бы стал снова, потихоньку, незаметно, цедить кровь из города и его жителей. Продолжал бы, как паук, высасывать по капле свою жизнь. В обмен на чужую боль и чужую смерть.

Нет. Теперь уже нет.

Я выпил его до дна. До самого донышка.

И чужая злобная сила наполнила меня, придала мне уверенности. Опьянила меня.

Я не знаю, делал ли кто-нибудь из наших так до меня. По крайней мере, ничему подобному нас не учили. Может, не считали нужным рассказывать. Может, не хотели вводить в соблазн. Может просто боялись. За нас. Или за себя.

Мне было все равно.

Свет, тьма, белое, черное, плохие, хорошие, — без разницы. Главное — сила.

Главное, куда прикладывается сила. На что идет, на что работает.

Вот, где пролегает граница. Вот, где вступают в игру категории белого и черного, света и тьмы.

Там, в точке приложения. Но не в источнике силы.

Я впустил Уруту в себя, и стал думать отчасти его разумом. Впустил в себя частицу его черной души. Крохотной долей сознания стал воспринимать мир так же, как он.

Необходимость — значит необходимость. Цель оправдывает средства. Победителей не судят.

Все это было от него.

И с этим его взглядом на жизнь мне стало гораздо проще.

Я сфокусировал свое внимание на водохранилище. Вгляделся в тягучие ленивые воды.

И, послушные моему взгляду, в небе заплясали черные крупинки, как частицы пепла, как развеянный по ветру молотый перец, как крошечная дробь.

Из них я смог соткать Щель. Так они ее называли. Сплетение истинной тьмы.

У нас Окна, у них — Щели. Да, наверное это правильно. Но куда они ведут, наши окна и их щели, этого нам не дано знать. Мы можем только догадываться, только пользоваться. Не спрашивая, за что нам это, достойны ли мы.

Если мы это можем — значит достойны.

Вода Краснорецкого водохранилища почувствовала меня. Откликнулась на мой призыв.

И вода вспенилась, взбеленилась, ощутив в моем прикосновении родное, близкое. Приняла меня за своего. Скрытая в ней тьма заурчала словно кошка, которую гладит по спине хозяйская ладонь.

Тьма была готова поделится со мной тем, что таила в себе. Одарить меня черной силой.

— Погоди, мразь. — прошептал я. — Погоди немного.

Зарываясь каблуками ботинок во влажный песок, я подошел к ближайшему человеку из числа «доноров», приведенных Уруту.

Это был один из его охранников. Здоровенный амбал, уютно свернувшийся на песке калачиком. Одну руку он подложил под щеку, а второй продолжал сжимать пистолет. Он сладко посапывал, причмокивая полными губами. Совершенно не беспокоясь о том, что лежит на холодном сыром песке.

Я сосредоточился, вливая в него часть своей силы. Перед глазами поплыли цветные круги, меня скрутило. Ничего, потерплю.

— Давай, вставай! — я стал трясти охранника за плечо.

Он вскинулся, помотал головой.

— Где я? — хрипло спросил он. — Ты кто?! Ой, мать… босс?!

Все правильно, он сейчас видел перед собой хозяина.

Вместе с силой Уруту мне передалась и частица его собственного Я, его маски.