— Что это? — спросил он.

— Большая редкость, высоко ценится в деревнях Востока. По-английски это растение называется «киргизское серебро».

— А есть у него научное наименование? — нахмурился Элиот.

— He слышал о таком[4]. И вообще, по-моему, об этом растении знают лишь брамины. — Профессор тряхнул головой и улыбнулся. — Потрите этой штукой лоб.

Элиот повиновался.

— Ну вот, — сказал профессор. — Теперь эти существа не смогут вас учуять. Легенда старая, но, как я доказал, весьма правдивая.

Он снова раскрыл сумку.

— Все вы должны намазаться этим. Нет, погуще, погуще, — пояснил он, когда я слегка мазнул себя по щеке. — Иначе… иначе у нас не будет никакой надежды выбраться отсюда.

К этому времени все мы освободились от своих оков и были готовы повиноваться приказам профессора. Однако перед уходом Элиот настоял на том, чтобы осмотреть всех нас. Я спросил его, что он ищет.

— Следы укусов или царапины, — ответил доктор, внимательно рассматривая мою грудь.

— Но ведь если бы болезнь проникла в нашу кровь, мы бы уже знали об этом.

— Необязательно, — вмешался профессор Джьоти. — Все зависит от силы духа жертвы. Я знал человека, продержавшегося почти две недели.

— Две недели? Боже милостивый! И кто же это был?

— Разве вы не помните? — удивился профессор Джьоти. — Ведь полковник Роулинсон упоминал вам о нем.

— Ну конечно! — вскричал я, щелкая пальцами. — Тот агент, ну, который…

— Застрелился. Да, капитан, — кивнул профессор Джьоти и пристально взглянул мне в глаза, — Это был мой брат.

Он опустил голову, повернулся и вышел из камеры. Я не пытался последовать за ним, но сочувствовал ему. Значит, его брат был таким же храбрецом. «Замечательная пара, — подумал я. — Да, замечательная пара!»

Мы вновь встретились с профессором, когда Элиот признал всех нас здоровыми. Темница наша располагалась под землей и, выбираясь по ступенькам на дневной свет, — а я уж думал, что никогда не увижу солнце, — я сразу узнал, куда дикари привели нас. Позади высился разрушенный храм, через который мы пришли накануне ночью, а впереди возвышались гигантские статуи и пустой трон. Оттуда несло запекшейся кровью, и там кишели мухи. Я взглянул на трон — кровь и внутренности на нем казались куда свежее, чем то, чего я коснулся предыдущей ночью. Все мы невольно зажали руками рты.

— Что это? — ненароком спросил старший сержант.

— Останки жертв, принесенных прошлой ночью, — медленно проговорил Элиот. — Посмотрите туда… — Он указал на огромную золотую чашу. — Помните ее? В нее собирали останки. Угощение для Кали.

Он повернулся к профессору:

— Верно, Хури? Этот пустой трон — трон Кали, не так ли?

Профессор Джьоти вскинул голову:

— Мы можем так предполагать… — 0н обвел рукой статуи шести женщин. — Хотя взгляните на эти фигуры. Согласно легендам горцев, они охраняют святыню богини, охраняют в отсутствие своей владычицы, а когда она возвращается, стражницы пропадают. Хорошо, что они здесь. Это дает основание предположить, что сама Кали отсутствует…

— Послушайте, старина, — запротестовал я. — Вы так говорите об этой женщине, что можно подумать, будто она существует в действительности.