-  Пошли, животное, - пролаял один.

    -  Да, хозяин.

    Держа за руки, меня повели к огромной двери. Страшно! Там, должно быть, соратники моей хозяйки, леди Элайзы из Ара. Думают, у меня для них послание. А у меня нет ничего. Будут разочарованы. Разгневаны. К рабыне, вызвавшей недовольство, мужчины Гора не знают снисхождения. Только бы не изуродовали! Не пытали бы! Не убили бы! Я ни в чем не виновата! Буду в ногах валяться, может, просто высекут!

    Стражники в шлемах распахнули дверь. Я упала на колени.

    -  Целуй пол, рабыня, - приказал один из моих спутников.

    Высоко подняв мои руки, меня наклонили к полу. Я коснулась губами плиты. Потом резким рывком меня снова подняли на ноги. Дивная комната! Потолок высокий, как во дворце. Пол выстелен глянцевыми пурпурными плитами, крупными, сверкающими. К потолку вздымаются изящные белые колонны. Ниспадают золотистые драпировки. Меня подвели к помосту, на котором, откинувшись на подушки, возлежал тучный гигант. Испещренное пятнами вина и жира белое одеяние оторочено золотым кружевом. Лицо грубое, жесткое, выщипанный пинцетом подбородок изрыт ямками. Лысеющая голова увенчана короной из листьев винограда - знаменитого винограда Та с террас Коса. Умен, тщеславен, силен и жесток.

    Передо мной, у подножия помоста, - низенький столик, на нем - нити и чашки с бусинками, деревянными рабскими бусинками разных цветов, множества разных цветов.

    Низкий деревянный столик, бусинки в чашках! Меня охватила дрожь. Я была здесь! Стояла на коленях - в этой самой или похожей комнате, тогда, во сне, что привиделся мне в Табучьем Броде. Неужели я когда-то здесь была? Или в каком-то похожем месте? Или это просто сон, игра воображения? Этот сон казался таким реальным! Что это - затаенные воспоминания или предчувствие? Нет, прочь эту чушь! Но какое жуткое, сверхъестественное сходство!

    Один из стоящих рядом мужчин поднял плеть. Что за наваждение! И это было во сне!

    Знаю, сейчас мне зададут вопрос: «Что это?»

    -  Что это? - спросил мужчина.

    -  Плеть, хозяин. - Я знала, что так отвечу.

    -  А кто ты?

    -  Рабыня, хозяин.

    Закричать бы: «Не знаю я ничего ни о каком послании, не знаю, что вы ищете!» Закричать бы: «Я всего лишь рабыня, я ничего не знаю! Лишь о милосердии молю!»

    -  Повинуешься? - спросил голос.

    -  Да, хозяин.

    Меня била дрожь. Все это уже было, тогда, во сне! Нет, не верю, что сон вещий. Скорее всего, непонятно каким образом всплыло воспоминание о некоем ритуале, в котором мне уже доводилось участвовать.

    Я отдернула голову, боясь прижаться губами к плетке.

    Кажется, мужчина озадачен. Но, словно так велит его долг, сердито ткнул плетку к моим губам. Перечить? Еще чего! Обмотанные вокруг рукоятки кожаные плети больно впивались в губы. На языке - вкус крови. От прижатой наискось ко рту тяжелой плетки больно зубам.

    -  Целуй плеть, рабыня!

    Я целую плеть. Молчание.

    -  Кто приказывает мне? - спрашиваю я. Тот, кто сочинил весь этот ритуал - кто бы он ни был, - безусловно, достоин уважения. Мой вопрос - из тех, каких рабыни, как правило, не задают. Слишком дерзок. Захочет хозяин - скажет девушке, кто отдает ей приказы, не захочет - не скажет. Она должна знать одно: она - рабыня. Ее дело - повиноваться. Но неуместным вопрос не кажется. Стороннему наблюдателю он даст понять: рабский ошейник для девушки внове, она еще не успела уразуметь, что за такие вопросы полагается плетка.