Хозяин доволен своей девочкой!

    Снаружи распевали птицы, бархатистые лучи рассвета прокрадывались в шатер.

    Как далек этот мир от Земли с ее загаженной природой, ужасными толпами, с ее ханжеством и лицемерием! Кончиками пальцев я коснулась клейма - и вздрогнула. Нельзя его трогать! Надо, чтобы как следует зажило. Мне хотелось, чтобы клеймо получилось лучше некуда. Разве найдется девушка, которой не хочется иметь самое замечательное клеймо? Даже помаду и тени для век всегда выбираешь получше, а ведь их смыла - и нет. А клеймо - навсегда! Каждой хочется гордиться своим клеймом. Если оно сделано на славу, чувствуешь себя увереннее и спокойнее. Часто клеймо и ошейник - все, что носит на себе девушка. Так что клеймо - немаловажная деталь. К тому же не секрет: на Горе считают, что миниатюрное, прелестное, удачно расположенное клеймо добавляет девушке очарования. Я пыталась заставить себя возненавидеть свое клеймо - и не смогла. Ведь оно такое красивое, да и потом - теперь оно часть меня! Поцеловав кончики пальцев, я коснулась ими лепестков цветка рабынь, что расцвел вчера вечером на моем теле - против моей воли, по велению моего господина. Я лежала, наслаждаясь утренней свежестью. Будь я на Земле, сочла бы себя рабыней. Но здесь, в этом мире, с выжженным на теле клеймом я впервые в жизни ощутила себя поистине свободной. На Земле, скованная по рукам и ногам незримыми цепями, я себе не принадлежала, не смела дать волю чувствам. Условности и приличия воздвигли несокрушимую стену между мною и моей душой. Жила, точно в оковах, несчастная жертва благопристойности. А теперь, пусть в любую минуту меня могут посадить на цепь, душу мою не тяготит ничто. Вот она, настоящая свобода! Вот оно, счастье!

    Вдруг я испуганно замерла. На меня упала его рука. Ползком я подвинулась ближе, к его бедру, чтобы голова оказалась под его ладонью. Еще в полудреме он дотянулся до меня, запустил руку в волосы, подтянул повыше, к поясу. Я - рабыня. - Да, хозяин, - прошептала я.

    Разбудил меня толчок рукояткой плетки.

    -  Кейджера, - прошептала Этта, - кейджера.

    Раннее утро. Уже рассвело. Хозяин спит. Кроме нас с Эттой, в лагере никого.

    Трава еще не обсохла. Я выбралась из шатра.

    Сейчас Этта задаст мне работу. Я - рабыня. Мое дело трудиться. Вокруг в шатрах спят, раскинувшись на мехах, мужчины. Они - хозяева. Мы, женщины, рабыни, должны привести в порядок лагерь. Дел тут хватает. Принести воды, натаскать хвороста, разжечь костры, приготовить завтрак. Когда мужчины соблаговолят подняться, у нас все должно быть готово.

    За работой я тихонько напевала. Этта, казалось, тоже была в прекрасном настроении. Один раз даже поцеловала меня.

    Мужчины встанут поздно, и Этта послала меня к ручью стирать на камнях туники. Какая прозрачная вода! Неожиданно - я даже вздрогнула - у самой руки плеснула какая-то небольшая амфибия. Работа спорилась. Воздух чист и свеж. Вскоре из лагеря донесся аппетитный запах - на огромной сковородке Этта жарила яичницу из яиц вуло. А вот и знакомый аромат - кофе. Здесь его называют черным вином. Растет он на склонах Тентийских гор. Первоначально, я думаю, зерна кофе, как и многое другое, были завезены на Гор с Земли, но не исключено, что и наоборот: родина «черного вина» - Гор и на Землю его завезли отсюда. И все же вряд ли. Ведь на Земле кофе распространен куда шире. На Горе везде, кроме Тентиса - города, что славится стадами тарнов и окружающими деревеньками, - кофе - необычная, редкостная роскошь. Знай я тогда Гор получше, предположила бы, что мои хозяева - воины Тентиса.