— Теперь она мать. От детской роли придется отказаться.

Анджи повернулась и положила руки ему на грудь. Его сердце спокойно и ровно билось под ее ладонью. Он поцеловал ее.

— Лорен знает, что ты ее любишь. Она вернется.

— Нет, — возразила Анджи. — Она думает, что я никогда не прощу ее. Мать не научила ее нескольким важным вещам. Лорен не знает, как прочна бывает любовь, она знает только, что ее легко потерять.

— Знаешь, что меня удивляет? Ты ни разу не упомянула о ребенке.

— Жаль, я не сказала ей, что в глубине души догадывалась о том, что она не сможет его бросить. Быть может, тогда она не убежала бы ночью.

— Ты сказала ей самое главное. Когда она родила, ты сказала, что любишь ее и гордишься ею. Когда Лорен перестанет ненавидеть себя за то, что ей пришлось сделать, она вспомнит твои слова. И вернется. Быть может, мать не научила ее тому, что такое любовь, но ты научила.

Он всегда это умел: говорить именно то, что ей нужно было услышать.

— Я говорила тебе, что я очень тебя люблю, Конлан Малоун?

— Говорила. — Он покосился на духовку. — Сколько времени печется эта штука?

Анджи захотелось улыбнуться.

— Пятьдесят минут.

— Достаточно, чтобы проявить себя. Может, даже дважды.

Анджи вылезла из кровати, стараясь не разбудить спавшего мужа. Надела спортивный костюм и вышла из комнаты. Внизу было тихо. Она отвыкла от тишины.

От молодежи столько шума…

— Где ты? — прошептала она.

Мир так велик, а Лорен так молода. Дюжина страшных историй промелькнула у нее в голове. Анджи пошла на кухню, чтобы сварить кофе. В коридоре на глаза ей попалась коробка. Конлан должен был вынести ее утром.

Еще вчера все было по-другому.

Встав на колени, она открыла коробку. Лампа в виде Винни-Пуха, завернутая в розовое хлопчатобумажное одеяльце. Анджи вынула ее. Удивительно, но она не плакала, не страдала по потерянному ребенку, для которого была куплена лампа. Вместо этого она отнесла ее на кухню и поставила на стол.

— Вот, — произнесла она. — Лампа ждет тебя, Лорен. Возвращайся домой и возьми ее.

Ответом была тишина. Анджи вышла на крыльцо и стала смотреть на океан, она так пристально смотрела на воду, что не сразу заметила стоявшую под деревьями девушку.

Анджи сбежала по ступеням, промчалась по газону. На лице Лорен не было улыбки. Анджи захотелось обнять ее, но, посмотрев в глаза девушки, она ужаснулась.

— Мы так переживали за тебя, — сказала Анджи, подходя ближе.

Лорен посмотрела на ребенка, которого держала на руках.

— Я обещала его тебе. Я просто… — Она подняла глаза. В них стояли слезы.

— Ах, Лорен. — Анджи наконец сумела преодолеть разделявшую их пропасть. Она дотронулась до щеки Лорен ласковым движением, которое прежде давалось ей так легко. — Я сказала тебе не все. Это просто потому… мне было тяжело думать о Софии. Я держала ее несколько минут. Я знала, когда ты посмотришь в глаза своему ребенку, ты так же забудешь обо всем, как и я.

— Ты знала, что я его не брошу?

— Я была абсолютно уверена.

— Но ты осталась со мной. Я думала…

— Я делала это для тебя, Лорен. Разве ты не понимаешь? Ты член нашей семьи. Мы любим тебя.

Лорен широко открыла глаза:

— После того что я тебе сделала?

— Любовь нередко приносит нам страдания, но они забываются.

Лорен посмотрела на нее:

— В детстве мне часто снился сон. Я стою в зеленом платье, а женщина наклоняется ко мне и берет меня за руку.