|
Ненавижу эти весы!» И это, конечно же, несправедливо по отношению к весам, и я им от всего сердца со-чувствую. Признаюсь, я весы люблю. У меня их было несколько, и я никогда с ними не ссорился. Они молча проживали в ванной: стояли себе тихонечко в уголке и, только когда я их оттуда вытаскивал и вставал на них, чтобы взвеситься, издавали какой-нибудь звук, скажем «о-о-о» или «а-а-а». А потом я их снова задвигал в угол. И они мужественно и терпеливо все это сносили. Всякий раз, когда смотрю на весы, я думаю: «Вот если бы я был весами, как бы я себя чув-ствовал? Какой была бы моя жизнь?» А впрочем, какая разница, ведь все равно я для весов ничего не могу сделать. То, что я люблю весы, еще не означает, что я люблю ВСЕ весы. Точно так же, как с жен-щинами и одеждой, в отношениях с весами у меня есть определенные предпочтения. Например, мне очень не нравятся электронные весы. Знаете такие? Они еще пищат, когда фиксируют точ-ный вес. Вроде и выглядят неплохо – компактные, аккуратные. И цифры на них крупные – легко разглядеть. Но как-то я им не доверяю. Потому что слишком уж они таинственные, как черный ящик, и понять, что там у них внутри происходит и как они работают, невозможно. А вдруг внутри этих весов живет маленький злобный гном? И когда я встаю на весы, он зевает и говорит: «Этот парень выглядит тяжеленьким, ну-ка, забабацаем ему 72 килограмма», и с этими словами начинает стучать по крошечной клавиатуре… Во всем, что касается подобных вещей, я очень подозрительный, вечно всех и вся подозреваю. Больше всего мне нравятся старые весы, которые использовались раньше во всех овощных лавках. С помощью грузика, который можно двигать вправо и влево, достигается равновесие, а значение деления соответствует весу – очень простая конструкция. Правда, пока не приноро-вишься, процесс уравновешивания занимает довольно много времени, и к тому же таких весов уже почти нигде не осталось. А вещь сама по себе очень хорошая. Я как-то раз с середины де-кабря по середину января отдыхал на Гавайях (извините за подробности), и в спортзале, куда я ходил каждый день, были как раз такие, классические, весы, и я с ними подружился. В Токио я питаюсь в основном в ресторанах и с тех пор, как прибавил в весе, никак не мог похудеть. Отдых на Гавайях был моим единственным шансом, так что я серьезно принялся за дело: сел на диету и начал заниматься спортом. И в результате похудел на три килограмма. Я твердо верю, что, когда худеешь, самое главное – подружиться с добросовестными и доброжела-тельными весами, но совершенно не уверен, что моя точка зрения найдет хотя бы одного сто-ронника. Что хорошего в этом гольфе? Тайгер Вудз по-прежнему остается самым сильным гольфистом в мире. Но мне-то что – я в гольф ни разу в жизни не играл, никогда им особо не интересовался и о сильных сторонах мистера Вудза не знаю ровным счетом ничего. Даже понятия не имею, в чем они заключаются. Но если человек раз за разом выигрывает соревнования, то невольно начинаешь думать, что он сильный игрок. Так вот, при виде мистера Вудза (назвать его мистер Тигр как-то язык не поворачивается) я обычно задумываюсь над тем, почему он все время ходит в спортивной кепке. Не помню, что-бы я хоть раз видел его без головного убора. Я легко могу себе представить, что он и ванну при-нимает в своей кепочке с надписью NIKE, и спать в ней ложится – и при этом не перестает ши-роко улыбаться. Ну, радостно человеку, так что ж теперь. Так вот, есть у меня одно предложение. Пусть мистер Вудз вместо того, чтобы все время носить кепку, просто сделает себе на лбу татуировку логотипа NIKE. Во-первых, это решает проблему «носить – не носить». Во-вторых, можно не заботиться о стирке, в-третьих, не нужно будет волноваться, что кепка пропитается потом. То, что я предлагаю, – это глобальное решение. Да и президенту компании NIKE тоже, наверное, будет приятно. |
