|
Слышно было, как Вероника заперла за ним дверь. Все взяли по подсвечнику, еще раз погладив Матье и Минуш, которые спали вместе на кухне. Лазар забрал свои ноты, а г жа Шанто несла под мышкой бумаги, вложешные в переплет старой приходо расходной книги. Она захватила также отчет Давуана, забытый мужем на столе. Сердце у нее разрывалось, когда она смотрела на эту бумажку; надо ее убрать, пусть хоть не попадается на глаза! – Мы идем спать, Вероника! – крикнула она. – Надеюсь, ты в такую погоду никуда не пойдешь? В ответ послышалось только ворчание из кухни, и г жа Шанто продолжала, понизив голос: – Что с ней такое? Не грудного же ребенка я привезла, заботы ей немного прибавится. – Оставь ее в покое, – сказал Шанто. – Знаешь ведь, у нее свои причуды… Ну вот, нас стало четверо! Спокойной ночи! Шанто спал в нижнем этаже на другом конце коридора. Прежнюю гостиную переделали в спальню. Когда у Шанто обострялась подагра, отсюда удобно было подкатывать его в кресле к столу или вывозить на террасу. Шанто отворил дверь в спальню и на миг остановился. Ноги у него отяжелели; глухая боль свидетельствовала, что близится приступ, о чем накануне давали знать и распухшие суставы. Зачем только ел он гусиный паштет! Сейчас сознание своей вины приводило его в отчаяние. – Спокойной ночи, – усталым голосом повторил он. – Вы все можете спать… каждую ночь… Спокойной ночи, крошка! Выспись как следует, – в твои годы полагается хорошо спать. – Спокойной ночи, дядя! – ответила Полина, обнимая его. Дверь закрылась. Г жа Шанто пропустила Полину вперед. Лазар следовал за ними. – Уж я то сегодня, наверное, буду спать, как убитая! – проговорила г жа Шанто. – Этот грохот убаюкивает, он меня ничуть не раздражает. В Париже мне даже недоставало этакого легкого подрагивания кровати. Все трое взошли на второй этаж. Полина высоко поднимала подсвечник; ей нравилось, что они идут по лестнице гуськом, держа свечу в руке, а на стенах пляшут тени. На площадке девочка остановилась в нерешительности, не зная, куда идти. Тетка тихонько подтолкнула ее. – Прямо… Вот комната для гостей, напротив – моя спальня… Войди ко мне на минутку, я кое что тебе покажу. Это была комната, обитая желтым кретоном в зеленых разводах, очень просто меблированная: кровать, шкаф, бюро красного дерева. Посреди комнаты стоял круглый столик, под ним – красный шерстяной коврик. Г жа Шанто со свечой в руках осмотрела все уголки спальни, затем открыла бюро. – Посмотри! – сказала она. Выдвинув со вздохом один из маленьких ящичков, она положила туда злополучный отчет Давуана. Затем она освободила другой ящичек, вынула его и вытряхнула сухие крошки, собираясь запереть в него бумаги при девочке, которая глядела на тетку во все глаза. – Вот видишь, Полина, – проговорила она, – я кладу их сюда, здесь они будут лежать совсем отдельно. Хочешь сама их положить? Полине вдруг почему то сделалось стыдно. Она покраснела. – О, тетя, право, не стоит! Но г жа Шанто насильно вложила ей в руки старую папку, и Полине пришлось убрать ее в ящик. Лазар, стоя, освещал свечой бюро. – Так, – продолжала г жа Шанто. – Теперь ты все знаешь и можешь быть спокойна, мы скорее умрем с голоду, чем тронем твое добро… Помни: первый ящик налево. Здесь они будут лежать до тех пор, пока ты не вырастешь и сама не сможешь взять бумаги. М инуш их тут не съест, правда? При мысли о том, как Минуш отпирает бюро и пожирает бумаги, девочка громко рассмеялась. От недавнего смущения не осталось и следа; она уже шалила с Лазаром, который, чтобы ее позабавить, изображал кошку, мяукал и делал вид, будто хочет взломать ящик. Он тоже хохотал от души. Но мать торжественно опустила крышку бюро и твердой рукой дважды повернула ключ. |
