|
Луиза накануне приехала в Бонвиль. Как только Полина заслышала стук экипажа, обе девушки бросились во двор. Но изумленный Лазар видел, казалось, только двоюродную сестру. – Как! Неужели это Полина? – Ну да, это я. – Боже! Чем же тебя кормили, что ты так выросла?.. Да ты совсем невеста! Полина краснела, радостно улыбаясь, глаза ее блестели от удовольствия, что Лазар смотрит на нее таким взглядом. Он оставил ее девчонкой, школьницей в полотняном халате, а теперь перед ним была взрослая девушка в летнем платье, белом с розовыми цветочками, которое кокетливо обрисовывало бедра и грудь. Между тем улыбка сошла с лица Полины, когда она стала приглядываться к Лазару: он постарел, сутулится, у него уже не та молодая улыбка, легкий тик подергивает щеку. – Ну, с тобой теперь надо говорить серьезно, – продолжал он. – Здравствуй, компаньон! Полина еще гуще покраснела. Она была счастлива, услышав это слово. А Лазар после того, как поцеловал Полину, мог целовать Луизу, – Полина теперь не ревновала. Обед был удачный. Шанто, напуганный угрозами доктора, не ел ничего лишнего. Г жа Шанто и аббат строили грандиозные планы процветания Бонвиля, когда предприятие по обработке водорослей обогатит край. Все отправились спать только в одиннадцать часов. Наверху, перед тем, как они разошлись по своим спальням, Лазар шутливо спросил Полину: – Ну, что ж, теперь мы выросли и больше уж не говорим «спокойной ночи»? – Нет, что ты! – воскликнула она, бросаясь ему на шею и целуя так же стремительно и горячо, как в детстве. III Два дня спустя сильный отлив обнажил прибрежные скалы. Лазар, который сначала горячо брался за осуществление каждой своей новой затеи, и тут не пожелал ждать ни минуты и, накинув поверх купального костюма полотняную куртку, босиком отправился к морю; в этом обследовании приняла участие и Полина, тоже надевшая купальный костюм и грубые башмаки, в которых она ловила креветок. Отойдя на километр от прибрежных утесов, они очутились в самой гуще водорослей, еще мокрых после отлива, и Лазар пришел в восторг от богатого урожая морских растений, открывшегося перед ними словно впервые, хотя они сотни раз уже здесь бродили. – Смотри, смотри! – кричал он. – Сколько материала! А все это до сих пор лежало без употребления!.. Море полно водорослей и здесь и дальше, на глубине ста метров. Затем он весело принялся перечислять все виды и разновидности представленных здесь морских водорослей: вот морская трава, нежно зеленая, похожая на тончайшие волосы, которая стелется по дну, образуя ряд огромных лужаек; вот мешочница с тонкими, прозрачными листьями цвета морской воды, похожая на салат латук; вот зубчатые фукусы, а вот пузырчатые фукусы, их такое множество, что они покрывают скалы сплошным ковром; но по мере того, как Лазар и Полина продвигались дальше, следуя за отливом, им попадались все более крупные и диковинные растения, – ламинарии и особенно «перевязь Нептуна», похожая на зеленоватые ремни, отделанные бахромой, и словно предназначенная для груди гиганта. – Ну, что скажешь? Какое богатство погибает! – продолжал Лазар. – До чего ж глупо! Шотландцы умнее нас: они, по крайней мере, употребляют мешочницу в пищу. Мы же только пользуемся морской травой для набивки, да еще фукус применяем при упаковке рыбы. Все прочее не что иное, как удобрения весьма сомнительного качества, которые предоставляют местным крестьянам… Подумать только, наука находится на таком низком уровне, что для получения горсточки соды приходится сжигать эти водоросли возами! Полина, стоя по колени в воде и упиваясь свежим соленым воздухом, с живым интересом слушала объяснения кузена. – Значит, ты все это будешь дистиллировать? – спросила она. Слово «дистиллировать» рассмешило Лазара. |
