Ракета пытается открыть люк, ведущий на взлетно-посадочную платформу, но тот заперт из соображений безопасности. Енот извлекает из кармана набор крошечных ультразвуковых отмычек и аккуратно пытается вскрыть замок. В его пугающе человеческих руках отмычки выглядят как хирургические инструменты.

Люк открывается, и нам в лицо веет холодный ночной воздух. Взлетно-посадочные платформы крепятся к опоре, возвышающейся над крышей «У Лири». Стоянка разрешена только посетителям бара. Выходя на платформу, мы видим раскинувшийся перед нами ночной город с его мутными неоновыми огнями и яркими окнами небоскребов. Под нами дымится здание бара, на воздушных трассах пробки из-за операции Корпуса Новы – галактической полиции, хранителей правопорядка, элитных офицеров Ксандара. В небе мелькают огоньки – синие, красные, желтые. Кругом шумят моторы.

– Вперед, – командует Ракета. – Садимся в наш крылатый транспорт и сматываемся.

Он ведет нас к субкомпактному гиперпространственному грузовичку, припаркованному у самого края платформы. Это далеко не самый надежный летательный аппарат, который мне доводилось видеть. Вид у суденышка потрепанный, и нарисованное на носу пламя, как и наклейка «Хочешь развить сверхсветовую скорость? Сигналь!» здесь, по-моему, совсем не к месту.

– Простите, – слышится позади голос командира Воинского Братства Друука, – мне кажется, вы забыли мне кое-что отдать.

Мы медленно оборачиваемся.

– Привет, – говорит Ракета.

Рядом с Друуком несколько перепачканных грязью и кровью бойцов. В боевых штанах Воинского Братства зияют свежие дыры Воинского Братства, и заметно, что в последнее время этим ребятам было не до смеха.

– Повторяю, вы забыли мне кое-что отдать, – шипит Друук.

– Я – собственность Ригельского колониального совета, – начинаю я, но Ракета меня обрывает.

Енот сверлит взглядом Друука.

– Отдать, говоришь? – переспрашивает он. – Пожалуй, ты прав.

В отличие от арены, взлетно-посадочная платформа не защищена блокирующим полем. Ракета выхватывает бластеры и палит из них с невероятной скоростью. Думаю, что в человеческой культуре это называется «ган-фу».

Бадуны бросаются в укрытия – по крайней мере, те, кто не падает замертво. Защищенный энергощитом, Друук сыпет проклятиями и отстреливается.

Под градом выстрелов Грут открывает люк грузовика и втаскивает меня на борт. Ракета бежит за нами спиной вперед, не прекращая огонь.

– На взлет! На взлет! На драный взлет! – орет он.

Внутри грузовика темно, тесно и довольно убого. Грут бросает меня на койку, заваленную картонными коробками и недочитанными голо-журналами, а сам забирается в пилотское кресло и запускает двигатель, даже не пристегнувшись.

Ракета запрыгивает на борт. Непрогретый двигатель жалобно воет, и грузовик с открытым люком поднимается в воздух. По обшивке стучат выстрелы, летательный аппарат кренится влево, так, что Ракета соскальзывает по палубе и чуть не выпадает из распахнутого люка.

– Выше, выше! – кричит он, цепляясь за палубу. – Ровнее и вверх!

Грузовичок выравнивается и начинает подъем. С неубранным шасси он покидает платформу, чуть клюнув носом. Бадуны продолжают стрелять вслед.

– Я есть Грут! – рычит Грут.

Цепляясь за края люка, Ракета высовывает морду наружу и видит, что бадуны грузятся в свой корабль – обтекаемый, хорошо вооруженный штурмовик Воинского Братства.

– Вот дрань! – рявкает енот, захлопывая люк.

Он вбегает в кабину и вскакивает в кресло рядом с товарищем.

– Взлетаем как можно выше! – командует он. – Полный вперед!

– Я есть Грут!

– Да слышу, слышу! – отвечает Ракета.