Высказывалось предположение, что средние классы в тот период были слишком озабочены своим социальным и финансовым благополучием, чтобы обращать внимание на религиозные разногласия. В конце концов, и католики, и диссентеры могли надеяться стать джентльменами. Анонимная статья, появившаяся в Quarterly Review в январе 1830 года, перечислила основные черты идущего в гору среднего класса. В статье утверждалось, что эти люди «решительно и осознанно связывают себя с партией, которая носит название тори, но которую скорее следовало бы назвать консервативной партией. К этой партии, по нашему мнению, принадлежит наиболее обширная, состоятельная, разумная и респектабельная доля населения этой страны, без поддержки которой любому сформированному правительству будет недоставать твердости и стабильности».

Слово «консервативный» быстро стало популярным. И, в силу каких-то загадочных сингулярных, нумерологических или хронологических причин, именно в этом году ранее разобщенные виги начали консолидироваться и вырабатывать согласованную платформу партийной политики.

Сельской бедноте повезло меньше. Единственной переменой, которая ее интересовала (не считая скорейшего уничтожения фермеров и землевладельцев), было увеличение количества монет в карманах их залатанных штанов. Слой бедняков состоял в основном из безработных сельскохозяйственных рабочих, наводнивших английскую деревню после окончания Наполеоновских войн. Оставшуюся часть составляли фабричные рабочие, лишившиеся заработков из-за резких колебаний занятости на мануфактурах. В 1830 году, когда формировались зачаточные рабочие объединения, сельские работники организовали фиктивную группу «капитан Свинг» — этим именем они подписывали свои воззвания. Летом 1830 года в Восточном Кенте было совершено несколько нападений на молотилки, а к октябрю была уничтожена сотня молотилок вместе с другими атрибутами сельской тирании — амбарами для сбора десятины и старыми работными домами. Поджигатели стогов в буквальном смысле держали в руках огонь. Они протестовали против десятины и огораживания, Закона об охоте и Закона о бедных и всех остальных причин сельских бедствий и нищеты. За год было совершено более тысячи актов насилия.

Бунт Свинга не был общенациональным скоординированным движением: его очаги вспыхивали везде, где местные претензии обострялись из-за нехватки средств существования. Шотландский адвокат и издатель Фрэнсис Джеффри писал: «Настоящая битва идет не между вигами и тори, либералами и нелибералами и прочими категориями джентльменов, а между собственностью и отсутствием собственности, между Свингом и законом». Другой известный виг, граф Грей, писал в феврале 1830 года: «Всякое уважение к положению и авторитету полностью утрачено — личность любого общественного деятеля может быть выставлена на осмеяние…»

Король Георг IV находился в ужасном состоянии, он буквально «разваливался на части». Его реакция на католическую эмансипацию, его истерические выходки, обильные слезы, периоды прострации, вспыльчивость и привычка бесстыдно передразнивать приближенных министров отнюдь не располагали к королю Веллингтона и его коллег по кабинету. Свои последние дни король провел в изменчивом настроении — он то впадал в полузабытье, то, подкрепив себя настойкой опия, черри-бренди или другим кордиалом, становился безудержно болтливым.