— Хорошо, не сейчас, — вздохнув, уступила я, — Когда-нибудь, когда-нибудь я найду папу. И я не буду горевать по нему. — Потому что больше горя, чем сейчас, невозможно перенести, — подумала я, но чего не хотела говорить вслух. Я уже горевала о Колине — и это тогда, когда знала, что он может умереть только с большим трудом. Он существовал. Но его не было в моей жизни. — Может быть, содержимое сейфа даст нам разъяснения, куда его могло занести, — добавила я, вздыхая.

Мама закатила глаза, подняв, вздыхая, их к небу, а ее локоны затанцевали, когда она замотала головой.

— С каких это пор ты стала таким авантюрным человеком?

— Я не авантюрный человек. Я хочу знать, что случилось. Но я подчиняюсь твоему диктату и сначала верну Пауля. Согласна?

Теперь ей придется сказать «да». По-другому было невозможно. У нее был выбор: Гамбург или Италия. Мама на одну секунду сжала губы:

— Когда ты поедешь?

— Завтра утром, — спонтанно решила я. Мне нужно было воспользоваться этой возможностью, — Я пойду сейчас паковать свои вещи. Ты позаботишься о машине?

Мамины всхлипывания и ярость, и брань доносились до меня наверху, когда я тоже ругалась, без какой-либо системы вытаскивала из моего шкафа вещи и запихивала их в свой чемодан на колесиках.

В то же время мама, причитая, осматривала папину машину, при этом привлекая внимание соседей. Ей это было так же безразлично, как и мне. Так и так уже ходили первые сплетни об исчезновении папы, а из клиники пришло неприятное письмо, за которым последовало немедленное увольнение. Папа порядком все себе здесь испортил.

Я не имела ни малейшего понятия, сколько мне понадобится времени, чтобы уговорить Пауля вернуться домой. Мне было ясно, что мама не ожидала, чтобы он обосновался здесь навсегда. Он учился на врача, и у него была квартира в Гамбурге. Здесь речь шла больше о том, вообще свести его снова с остальной семьей, даже если это продлится всего один или два часа, что-то, что в прошедшие семь лет не удавалось ни разу, потому что Пауль с упрямством, как у осла, притворялся, что нас не существует.

Так что я запаковала то, что вмещалось в чемодан, добавила наверх пару компакт-дисков и наслаждалась сердитым усилием, которое мне понадобилось, чтобы застегнуть замки. Задыхаясь, я поволокла чемодан к двери и огляделась.

— Что мне делать с вами? — спросила я озадаченно и посмотрела на моих милых животных. Генриетта сложила щупальца как в молитве и выглядела при этом более безбожно, чем сатана во плоти. Берта сидела неподвижно под корнем, насыщенная и ленивая из-за сверчка, которого она съела сегодня утром. Хайну, как всегда, сбежал от дневного света и прятался от меня и всего мира под своим камнем. Только Ханни и Нанни спокойно валялись в песке.

Теоретически, папина машина была достаточна большой, чтобы они там поместились вместе со своими жилищами, и я с удивлением поняла, что мне будет трудно расстаться с ними. Кроме того, я просто не была уверена, что мама сможет дать им живой корм. Она предпочтет высадить их в саду. А это никто не переживет при таком холоде.

Ладно, значит, я возьму их с собой. У Пауля, в конце концов, была слабость к уродливым животным.

— А ты, мой зайчик? — я плюхнулась рядом с Мистером Икс на диван и погладила его обеими руками по потрескивающему меху. На одну секунду я увидела не свои, а руки Колина, которые всегда так небрежно и в то же время нежно ласкали его, так, как только мог делать это он… С тех пор Мистер Икс уже множественное количество раз почти невротически основательно умывался и все-таки: Колин касался его. Я оставила лежать ладони на его животе. Гортанное мурлыканье кота мягко под ними вибрировало.