— Трогаемся, — скомандовал он. — Куда, куда? В правый ряд. Поворотник не забывайте. Пропускаем пешеходов. Нейтраль, пожалуйста. Трогаемся. Поворотник. Во второй ряд. Нейтраль. Тормоз…

На кольце у Лавры он не выдержал и спросил:

— Вы всегда так ездили по Невскому? Или только со мной?

— Только с вами.

— Но почему?

— Ну, не знаю… Потому что с другими я сидела сзади. А на своей машине я по центру не езжу никогда.

— Стоп! Хватит.

Он поменялся с ней местами.

— И все-таки мы едем за город? — спросила Вероника.

— За городом вы справитесь и без меня, — сказал Ян, сворачивая на Обводный.

Грязная «пятерка», упорно державшаяся сзади, наконец-то обогнала их. «Или у меня мания преследования, — подумал Ян, — или позади сейчас появилась совершенно незаметная машина».

— За городом ничему хорошему не научат. Учиться будем в условиях, максимально приближенных к боевым. Есть у меня пара заветных улочек для тренировок с таким контингентом.

— С каким?

— Женским.

— А какие еще бывают контингента?

— Еще бывают гоблины. Академики. Сынки. Да разных людей приходилось натаскивать.

— А вы кого любите?

— Вы будете смеяться, но я люблю женщин.

— Я тоже, — сказала Вероника. — А почему? Их легче учить?

— Нет, не легче, — сказал Ян. — Я их просто так люблю. Помните анекдот? «Гиви, ты памадоры любишь?» — «Э, кушать люблю, а так — нэт». А я женщин люблю и кушать, и так, понимаете?

— Вы говорите, как Алина Ивановна. «Понимаете, понимаете?» А на вид такой молодой…

— А она что, старуха?

— Конечно, старуха, — сказала Вероника. — Ей уже тридцать.

— А тебе?

— Я тоже старуха, мне уже девятнадцать.

— Давай, старуха, садись за руль, — сказал Ян, сворачивая под «кирпич» на набережную.

— Ты что? Тут же знак! Я почти все знаки знаю!

— Это не для нас. Проезд закрыт в связи с ремонтом дороги, так что никто нам не помешает. За руль, бабуся!

Этот участок Фонтанки был перекрыт уже лет десять, и Ян Стрельник провел здесь немало уроков. Но, кроме педагогических задач, сейчас Ян собирался решить задачу психологическую. На этом участке негде было спрятаться. И если за ним следят, то сейчас все откроется.

Ничего не открылось. «Все-таки мания, — расстроился Ян Стрельник. — Мания преследования, порожденная манией величия. Кто я такой, чтобы за мной следить?»

Целый час Вероника каталась по набережной. Сначала она отрабатывала плавный, но стремительный старт, потом пыталась удержаться на прямой при заднем ходе. Для разнообразия Ян поучил ее парковаться.

Как Вероника ни старалась, все у нее получалось ужасно. Непонятно, как она получила права. Зато понятно, чем занимался с ней за городом прежний инструктор — отнюдь не вождением.

Впрочем, чем хуже начальный уровень, тем заметнее успехи. Вероника вскрикивала «Вау!», когда ей удавалось остановиться в намеченном месте или развернуться в три приема и ни разу не заглохнуть. Ян сидел рядом, обняв левой рукой спинку сиденья, а правой иногда поправляя руль. И когда он похвалил ее после особо удачной парковки, она восторженно поцеловала его, обвив шею горячими гибкими руками.

— Нейтраль… — промычал он ей в рот.

Ее острый язычок скользнул между его зубов и не дал закончить очередную инструкцию.