– С любопытством наблюдая, как Германия неуклюже пытается организовать смуту в России, вливая совершенно баснословные деньги в проходимца Парвуса, – злорадно улыбнувшись, продолжил мысль Томпсона Сомерсет Моэм, – мы, пользуясь положением союзника России, давно вели собственную игру в этой неприветливой, холодной, но чертовски богатой, а потому привлекательной стране.

«Ну, понятно, – успел подумал Дёниц, – этот третий – англичанин. Именно у них, а не у американцев, есть привилегированный статус союзника царя».

– Наша работа включала в себя аккуратную, ведущуюся исподволь пропаганду среди высшего общества Петербурга, – продолжал Моэм, – разжигающую недоверие к правительству и правящей династии, распространение слухов о недееспособности и даже предательстве высших лиц Российской империи в пользу кайзера…

– Надо сказать, что нам в этом очень помогают неуклюжие движения правительства России, действующего будто специально, чтобы озлобить население и собственную армию. Немало поспособствовали и попытки Германии наладить контакт с русскими для переговоров о сепаратном мире.

Кейтель и Дёниц одновременно недоверчиво покачали головами.

– Да да, не удивляйтесь, господа, – подтвердил сказанное полковник Робинс, – может быть, вы и не в курсе, но англичане очень неплохо осведомлены о тайных переговорах премьер министра России Протопопова с представителями Германии здесь, в Стокгольме, и об условиях мира, которые кайзер предлагал царю. Они, к слову сказать, были бы очень выгодны и почетны: вывод германских войск из оккупированных областей русской Польши и Прибалтики, признание за Россией права на Константинополь…

– Но это повлечет резкое возвышение России в послевоенном мире, что категорически неприемлемо для нас, – перебил полковника банкир. – Мы не можем позволить этому варварскому образованию хозяйничать на континенте, даже если с этим согласна Германия. Россия будет разгромлена, раздроблена и под опекой!

– Разрешите продолжить? – обратился полковник к банкиру и, получив одобрение, возвратился к своему повествованию. – Долговременная скрупулёзная работа во всех слоях российского общества, игра на существующих недостатках и противоречиях этой страны, аккуратно инспирированные неудачи на фронтах вкупе с естественными тяготами военного времени к началу 1917 года привела нас к долгожданному результату – в России созрели уникальные условия для государственного переворота, устранения правящей династии с последующим распадом государства на несколько частей, охваченных гражданской войной. И когда осталось буквально отдать последние распоряжения и запустить весь механизм, произошли события, непостижимым образом вносящие в стройный план элемент риска, непредсказуемости и неопределенности…

– Мы были уверены, – вмешался Моэм, – что столкнулись с противодействием спецслужб Германии, когда в Петербурге за ночь была уничтожена разведывательная миссия Великобритании…

– Но когда Балтийский флот единовременно снялся с якоря и пошёл в совершенно неожиданный для нас и для собственного адмиралтейства рейд, деоккупировав всё Балтийское побережье вплоть до Мемеля, когда русская армия Радко Дмитриева прорвала Северный фронт, играючи опрокинула две армии кайзера, откинув вас на довоенные границы, мы поняли, что имеем дело с неизвестной силой, – продолжил Робинс.

– И когда мы узнали, что в Стокгольм направлена целая миссия Генерального штаба под вашим началом, подумали, а не одних ли и тех же людей мы с вами ищем? – завершил Томпсон, вопросительно глядя на немцев.

Глава 6

Путешествие в будущее

– Не знаю, какие у вас ощущения, – Анна пытливо заглянула в глаза Распутина, – но я чувствую, как вокруг нас тяжело, словно молоко, сгущается История.