Вслед за толстяком приподнялись и обозначили движение головой двое молодых военных, статных, подтянутых, колючих, как кактусы.

– Ради Бога, прошу простить, джентльмены, что отвлекаю вас от безусловно важных государственных дел, – не дожидаясь, пока ему предоставят слово, Томпсон взял разговор в свои руки. – Наша встреча – сугубо моя инициатива, достаточно спонтанная, но, надеюсь, полезная. Она ни к чему вас не обязывает. Я рассчитываю получить некоторый объём полезной информации, что поможет нам сделать правильный выбор в скором будущем.

– Простите, герр Томпсон, – настороженно сканируя взглядом толстяка, спросил Кейтель, – но какими регламентами мы руководствуемся, встречаясь с представителями не совсем дружественной страны на нейтральной территории?

– Дело в том, – взял слово атташе, – что мы давно ведем переговоры с деловыми кругами Уолл стрит о предоставлении кредитов нам или компаниям, связанных с нами. Американская сторона одним из обязательных условий для продолжения переговоров отметила необходимость прямых контактов с военнослужащими Второго рейха. Вы очень удачно оказались в Стокгольме, и я решил воспользоваться такой оказией, провести пробную встречу.

– И что господин банкир хочет услышать от солдат кайзера? – не скрывая ехидства, Кейтель взглянул на финансиста.

– Всё, что угодно, – директор ФРС смотрел на капитана спокойно, всё тело было полностью расслаблено, и только карандаш в пальцах правой руки крутился, как пропеллер. – Нас удовлетворит как отказ от переговоров, так и формальное общение, и даже немотивированная грубость. Любой вариант – это только кирпичики в общую картину и бесстрастные цифры при оценке кредитного риска.

– Ничего не понимаю, – покачал головой Дёниц, – но готов к беседе. С чего начнем?

– Конечно, с background, – банкир произнес это слово, подражая лондонскому говору высшего света, вызвав, в свою очередь, снисходительную улыбку Сомерсета Моэма, – с констатации фактов. Надеюсь, вы согласитесь, господа, что война подходит к концу, и это завершение для Второго рейха не является оптимистичным…

– Наши войска стоят на территории врага, мистер Томпсон, а не наоборот, – сварливо заметил Кейтель, – и нет никаких причин надеяться…

– Войска, которым нечего есть, могут стоять где угодно, – поморщился банкир, сделав жест рукой, будто отказываясь от блюда в ресторане. – Победа в затяжной позиционной войне принадлежит не тому, кто захватил больше территорий, они как раз превращаются в отягощение. Победа остаётся за тем, кто сохранил возможность обеспечивать воюющую армию всем необходимым, от хлеба до патронов. А у вас сегодня дефицит и того, и другого. По всем показателям Антанта уже сильнее Тройственного союза. Только по мобилизационному потенциалу она превосходит Англию и Францию в два раза. По остальным параметрам разрыв более фатальный. И учтите, наша страна еще не вступила в схватку!

– А вас не смущает, что американские ресурсы находятся на расстоянии трех с половиной тысяч миль от линии фронта, – усмехнулся Дёниц, – и морские пути пролегают совсем не в мирных водах?

– Абсолютно, – сложив в замок пальцы рук, улыбнулся Томпсон, – две тысячи кораблей, которые способна мобилизовать Америка, позволяют мне предполагать, что за полгода наши стратеги способны перебросить на европейский театр военных действий миллионную армию . Но даже если этого не случится, изменятся только сроки капитуляции, но не сам факт поражения Тройственной коалиции.

– Но позвольте! – возмутился Кейтель, – Германия не воюет с Америкой!

– Это только вопрос времени, – Томпсон посмотрел на немцев, как врач на родственников смертельно больного человека.