– Спасибо, вы прекрасно обосновали моё весьма затруднительное положение, – кивнула женщина и, наконец, обернулась… – Скажите, а вам никто не говорил, что так бесцеремонно разглядывать дам неприлично?

– Простите, Аня, – смутился Григорий, заметив, что каждый раз, когда он произносит это имя, её лицо вздрагивает. – Я не хотел вас обидеть. Но вы сами сказали, что я – раненый, поэтому мне прощается некоторое «вульгаритЭ»…

– Говоря это, я надеялась, что вы ранены не в голову.

– И туда тоже, – вздохнул Григорий, ощупывая шишку на макушке. – Но я постараюсь более не пугать вас своей бесцеремонностью, и чтобы вы убедились в этом, готов разговаривать с вами, отвернувшись к стене.

– Это будет еще более вызывающим, – в голосе Анны зазвенел озорной колокольчик, – к тому же, вы невнимательны. Я говорила, что разглядывать женщин нескромно, но не говорила, что мне это неприятно. Так что поворачивайте голову обратно. Будем считать, что протокольные формальности соблюдены.

– Вы – ураган! – восхищённо прошептал Распутин, покорно складывая руки на груди, – что вы хотите взамен вашего высочайшего соизволения любоваться вами?

– Первая и главная страсть любой женщины – любопытство, – притворно потупив глаза, произнесла красавица. – Удовлетворите его, и я обещаю делать вид, что не замечаю пробелов в вашем воспитании.

– Неужели они так бросаются в глаза?

– Безбожно!

– Как же я низко пал!..

– Пока нет, но если будете и дальше заговаривать мне зубы, то свалитесь с кровати…

Распутин закрыл глаза и беззвучно засмеялся. Темперамент и напористость Анны можно было сравнить с горной рекой, пересекать которую или даже неосторожно задеть казалось опасным для жизни. В то же время, её поведение было чертовски привлекательным, милым и естественным, как у непосредственного, обаятельного ребёнка.

– Я выгляжу смешно? – удивилась виновница хорошего настроения.

– Простите и не принимайте на свой счёт, – Григорий умоляюще сложил руки, – просто я давно не встречал такую непринуждённость и прямоту. Задавайте вопросы, и я постараюсь быть исчерпывающе обстоятельным.

– Кто были эти люди? – мгновенно посерьёзнела Анна. Её смешливые глаза покрылись инеем.

– Специальное подразделение Главного штаба Германии, – послушно согнал с лица улыбку Распутин, – состоит из двух групп. Та, что сегодня перестала существовать – штурмовики, имеющие опыт боевых действий. Вторая – дознаватели и аналитики, сейчас они ждут вас на явочной квартире…

– Продолжайте, – кивнула Анна, не отводя от Григория внимательный, цепкий взгляд и обозначив суровую носогубную складку, за которой исчезла игривая, кокетливая хохотушка.

– В поезде случайно увидел ваше фото. Выслушав и проанализировав разговор, понял, что речь идёт о захвате или о ликвидации. Остальное – дело техники. Они следили за вами, я – за ними…

– Откуда вы меня знаете?

– Ваше фото и описание хранилось в картотеке особого делопроизводства Морского генерального штаба.

– Вы имеет доступ в особое делопроизводство? Работаете с Рагнаром? – встрепенулась Анна и тут же прикусила губу.

– Нет… – Распутин покачал головой, с сожалением наблюдая, как гаснет в её глазах только что разгоревшийся огонёк надежды, – я не работаю и не знаком лично ни с лейтенантом Рагнаром Окерлундом , ни с его непосредственным начальником, каперангом Дуниным Борковским.