Лежащий на софе Распутин закашлял. Генерал встрепенулся. «Неужто я позволил себе думать вслух? Да нет, не похоже…»

Аккуратно сложив документы в пакет и выдернув из них несколько листов, Батюшин поднялся, закрыл сейф, спрятал часы ключ в карман и, не глядя на Григория, вышел из кабинета. На улицу! Подышать свежим воздухом, а то грудь сдавило и в глазах темно…

* * *

Историческая справка:

Все факты о контактах думской и великокняжеской оппозиции и активной организационной роли британских разведчиков и дипломатов, включая фамилии и темы совещаний – строго документальны и почерпнуты из мемуаров самих британских дипломатов и разведчиков, руководителей царской охранки и контрразведки.

* * *

– Николай Степанович, с вами всё в порядке? – прорвался откуда то издалека голос Глобачёва.

– Да, простите, задумался, – стряхнул с себя пелену мучительных мыслей Батюшин. – Простите, что вы спросили?

– Вы ему верите?

– Гришке? Да ни единому слову! – ухмыльнулся Батюшин. – Его, конечно, подстрелили, но рана не так серьёзна, чтобы все время быть в беспамятстве, пока его везли из дворца Юсуповых сюда и ещё почти пять часов здесь… Нет, не верю! Его ранение – это только отговорка, что ничего не видел и ничего не знает.

– О ком он не хочет говорить?

– Ну сами посудите, – Батюшин наконец то смог подавить обрушившуюся на него чёрную меланхолию, – у нас есть неопровержимый факт, что оба великих князя и Юсупов убиты из револьвера марки Webley. Именно такими были вооружены подданные Британии. Англичане, в свою очередь, убиты из маломощных малокалиберных браунингов, принадлежащих великим князьям. Создаётся полное впечатление, что они перестреляли друг друга… Единственное, чего не хватает – внятного мотива такой жестокости. Отсутствуют не только явные конфликты между участниками бойни, но даже намёк на таковые. Все убитые принадлежат одной, условно говоря, английской партии. Между ними нет никаких необъяснимых противоречий. Наоборот! Есть один объединяющий всех интерес. Все они одинаково негативно относились к Распутину и участвовали в заговоре с целью его ликвидации…

– Николай Степанович, вы знали? – ошарашенно спросил Глобачев. Его кавалерийские усы – верный барометр настроения – почти разогнулись и торчали в разные стороны, как стрелы.

Батюшин досадливо прикусил язык. Руководителя охранного отделения можно было понять. Именно на него высочайшим повелением возложена охрана «друга царской семьи» и наличие широко известного заговора означало служебное несоответствие Глобачева… А услышать про это от конкурирующей структуры – что может быть обидней?

– Константин Иванович! – как можно мягче произнёс Батюшин, – массовое недовольство Распутиным и разные слухи о покушении на него гуляют в высшем свете с начала войны. Я был уверен, что вы в курсе настроений общества… Давайте не обострять и без того сложное положение. Как видите, ваш подопечный живее всех живых, в отличие от тех, кто интриговал против него. А это значит…

– Вы хотите сказать, что этот неграмотный мужик, не имеющий никакого представления о военном деле, смог отобрать оружие у пятерых офицеров и хладнокровно перестрелять их? – вмешался в разговор адмирал, чувствующий себя крайне неуютно в компании двух генералов, чья деятельность заставляла брезгливо морщить носик элиту элит, белую кость – морских офицеров.

– Я не настолько наивен, Адриан Иванович, – отрезал Батюшин, не терпевший пренебрежительного отношения к себе и своей службе. – Это значит, что в самый ответственный момент в естественный ход событий грубо вмешалась некая третья сила.