– И что это всё значит? – помахал прочитанным текстом Непенин.

– Это значит, дорогой Адриан Иванович, что Россия на этой войне получила на один фронт больше, а союзников – на одного меньше. Может, их и вовсе нет…

– Простите, Николай Степанович, – прищурил глаза Глобачёв, – всё это «богатство» вы обнаружили за те полчаса, пока беседовали с моим подопечным?

– Он показал мне сейф, не замеченный при первом осмотре, – неохотно ответил Батюшин. – А что?

– Так может быть, он еще расскажет что то, что прольёт свет на ночное происшествие и на эти весьма любопытные бумаги. Честно говоря, я с удовольствием уступил бы ему право предстоящего высочайшего доклада.

– А вот тут, дражайший Константин Иванович, я вас порадовать не могу, ибо забираю Распутина для производства следственных действий.

– На каком основании, простите?

– На основании подозрения о шпионстве в пользу Германии.

– Я буду вынужден отразить в своём рапорте…

– Давайте договоримся, Константин Иванович, – произнёс Батюшин с плохо скрываемой угрозой, – вы не обсуждаете и не отражаете в своем рапорте мои действия, а я забываю про утечку секретных донесений Охранного отделения, оказавшихся каким то загадочным образом в британской миссии. Кстати, скоро тут появятся английские дипломаты. Сами с ними будете общаться или предоставите это контрразведке?

– Но что же мне сообщить государыне? – прошептал Глобачев.

– Сообщите, что похищен неизвестными. Ведутся поиски. Прилагаете усилия. А когда я вам его отдам, у вас появится возможность отчитаться об успешно проведенной операции спасения. Прошу прощения, господа, но я исчерпал все отпущенные мне лимиты времени. Позвольте откланяться.

Не желая более дискутировать на щекотливые темы, Батюшин торопливо распрощался и отправился к особняку, чувствуя спиной растерянный взгляд Глобачева и тяжелый, осуждающий взор адмирала Непенина.

* * *

Историческая справка:

Генерал Батюшин

Генерал Глобачёв

Адмирал Непенин

Глава 5

Фордевинд

Григорий открыл глаза, прислушался к собственному организму, попробовал сделать глубокий вдох выдох и с удовлетворением отметил: если дыхание не форсировать – не болит. При глубоком вдохе срабатывает какой то ограничительный клапан. Пока придется поработать на коротком.

Приподнялся на локте, огляделся. Комната его пребывания больше напоминала пенал, два метра в ширину, четыре – в длину, но зато с высоченными потолками. За окном желтеет противоположная стена стандартного питерского «колодца». Светло. «Это ж сколько я дрых? Как вчера вырубился прямо в гостях у „наших западных партнеров“, ещё помню. Сначала шум падающей воды в ушах, потом резко расфокусировалось зрение и всё. Дальше – темнота, без чувств и сновидений. Куда ж меня определил беспокойный генерал? Собственное жилье Распутина? Не похоже на книжное описание, но и не тюрьма. Николай Степанович решил припрятать меня на конспиративной квартире? Если так, то наживка в английской миссии сработала. Остаётся выяснить, свою игру пытается затеять Батюшин или работает на кого то?»

Григорий приподнялся на локте и огляделся. Он лежал под знакомой распутинской шубой на какой то мешковине с хрустящей соломой. Вместо испачканной кровью рубахи – солдатская гимнастерка. Кто и когда переодел, память пожимает плечами.