Смеясь, Эзме обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы.

— Что же мы будем теперь делать, муженек? Останемся здесь и продолжим вращаться в местном обществе или вернемся в Лондон?

Куинн посерьезнел:

— А ты как думаешь?

— Остаемся, — решительно заявила Эзме. — Хотя мы теперь знаем, что у графа не было финансовых затруднений, мы так и не выяснили, кто устроил пожар в саду. Не хочу уезжать, пока мы не узнаем, кто в этом замешан, и пока злоумышленников не арестуют!

— Ничего, другого я от тебя и не ожидал, — кивнул Куинн, лаская молодую жену. — И я согласен! Если бы не слуги, я бы сейчас на руках отнес тебя наверх и не выпускал оттуда целую неделю!

— Ты не имеешь права держать меня в заточении, — ласково заметила она; любуясь его великолепной мускулистой фигурой. Теперь она имела на это полное право.

— Как же, помню, закон о защите неприкосновенности личности, — усмехнулся Куинн, садясь на диван и сажая ее к себе на колени. — Но вначале придется убедиться в том, что ты действительно хочешь остаться.

Эзме обвила его шею руками:

— Да, конечно… И все же целая неделя — это много… Мы проголодаемся!

— Максуини будет время от времени приносить нам еду. Кстати… — Он отпрянул. — Я должен поговорить с Максуини и сказать ему правду о том, кто мы такие. Он всегда был добр ко мне, когда я был мальчишкой, и я хочу, чтобы он узнал, кто я такой на самом деле, еще до того, как всем станет известно о смерти Огастеса.

Эзме не видела причин спорить:

— Раз ты так считаешь, наверное, ты прав!

Куинн улыбнулся с облегчением:

— Я боялся, что придется тебя уговаривать!

Она покачала головой:

— Раз ты считаешь, что это правильно, больше мне ничего не нужно.

— Правда, не обязательно сообщать Максуини, что мы с тобой поженились несколько часов назад, — с лукавой улыбкой продолжал Куинн. — И о том, где проходило наше бракосочетание.

— И о том, что я — сестра поверенного?

— Ни один человек в Эдинбурге не интересовался родословной моей жены, — заметил Куинн.

— Меня беспокоит еще кое-что, — призналась Эзме, играя с его галстуком. — Я не умею вести себя как леди. Несколько недель я еще могла продержаться, но ведь я всю жизнь изучала статьи Закона, а не правила этикета. Я не знаю, как правильно сервировать стол к парадному ужину и как устраивать балы!

— Вряд ли это намного труднее, чем правильно составить завещание, — ответил Куинн. — А я так давно не был в обществе, что, наверное, на каждую твою ошибку допущу тысячу своих, — добавил он, быстро целуя ее.

— Прошу прощения, милорд, миледи… — произнес Максуини с порога.

Вспыхнув, хотя она почти не смутилась, Эзме отскочила от Куинна.

— Что такое? — спросил Куинн, нимало не смущаясь.

Схватив Эзме, он снова притянул ее к себе.

— Милорд, с вами желает побеседовать главный констебль.

— Может быть, они наконец нашли поджигателя? — с надеждой спросила Эзме.

Куинн распорядился, чтобы главного констебля провели в гостиную. Эзме пересела в кресло, а Куинн остался стоять у камина с видом человека, который привык командовать.

Вдруг ей стало жарко. Она сообразила, что их положение совершенно переменилось. Она полюбила одинокого, несчастного потомка знатного рода, лишенного наследства. Теперь она — графиня. Взяв ее в жены, Куинн совершил мезальянс. Она — сестра обычного стряпчего, без состояния и титула.