После института я, как и все остальные, пошел устраиваться на работу. Лучше всего у нас в городе платят на… — ом заводе, куда я и подался. Знал, что придется много общаться с людьми, поэтому заранее съел немного реланиума, иначе весь поход прошел бы впустую — и на работу бы не устроился, и извелся бы весь. В отделе кадров мне смогли предложить только рабочую должность, сказали, что инженерных пока нет, но могут взять с перспективой дальнейшего роста.

— Давайте, — согласился я и подумал про себя, — вместе с вашей перспективой.

Меня стали оформлять. Я бегал по врачам, собирал справки, подписывал бумаги, все как обычно. В конце этой беготни женщина, занимавшаяся мной в отделе кадров, дала мне номер телефона и сказала, что делать дальше.

— Иди на проходную, там тебе оформят пропуск, потом позвони с проходной по этому номеру, там тебе скажут, что делать дальше.

Я позвонил. Сначала никто долго не брал трубку, потом хриплый голос мужской голос сказал:

— … и вакуум полный. Да, я вас слушаю.

— Я устраиваюсь к вам на работу. Из отдела кадров должны вам были позвонить по поводу меня…

— А-а, — протянул он. — Да, звонили. Так. Слушай и запоминай. Выйдешь из проходной и минут пятнадцать шагай прямо. Как увидишь большую трубу, из которой идет… Кстати, какой там дым идет из нее… Серый… Из которой идет серый дым, точнее увидишь-то ты ее сразу, как выйдешь из проходной… В общем, когда дойдешь до нее, спроси у кого-нибудь, где 64 корпус. Усёк? Здесь на всех зданиях нарисованы номера корпусов, так что ищи. Придешь, заходи внутрь. Я через полчаса позвоню, проверю, как добрался. 64, запомнил?

— Запомнил, — пробормотал я и, не мешкая, отправился на поиски.

Трубу я действительно увидел сразу, как оказался на улице. Она маячила впереди, раскрашенная в красные и белые полосы, чтобы ее издали видели самолеты. Сделана она была из кирпича, из нее, как и было обещано, не спеша курился серый дымок.

— Вперед, — скомандовал я себе.

Корпус 64 оказался крохотным домиком размером четыре на четыре метра с одним зарешеченным окном. К нему подходили несколько мелких труб и одна довольно крупная. Я открыл две незапертые двери и очутился внутри. Здесь было жарко. Обстановка довольно скромная. В углу стоял письменный стол с блестящим черным телефоном, очень старым, судя по виду, рядом на столешнице лежал английский ключ. Трубы, нырявшие в стены корпуса, шли здесь вдоль одной стены и скрывались в другой. На самой большой были синие метки, нарисованные краской, и манометр. Кроме гвоздя, торчащего из стены возле двери, больше никаких достопримечательностей здесь не было. Я повесил плащ, открыл дверцу стола. Никакими ящиками там и не пахло, зато стоял стул без спинки, которому я очень обрадовался. Я сел и стал смотреть на телефон. Он молчал. Тогда я взял ключ и пошел смотреть, открывает ли он входную дверь. С большим трудом ключ повернулся в замке, сбоку двери вылез язычок. И тут же зазвонил телефон. Я дернул за ключ, но он возвращаться назад не собирался. Я взялся за него обеими руками, но это ни к чему не привело, упрямец торчал мертво, как болт. Оставить его снаружи и кинуться отвечать на звонок я побоялся — мало ли какой народ на заводе, стырят ключ — будет скандал в первый же день. Наконец непослушная железка выползла и я бросился к столу.

— Да!

— Чего так долго не подходил? — сказал все тот же хриплый голос.

— Я только пришел, — соврал я.