|
Золотая медаль лучше, спору нет, но я впервые вылез на международное соревнование, подучусь еще, думал я. Плюс, и гусеница-Кларк, и реггаи-Джонсон читали на родном английском, а я - на английском переводном. Я покорил нескольких профессоров русской литературы, и они начали изучать мое творчество. Я выступил со своим номером в Оксфорде! Я шутил, улыбался, напрягал бицепсы под черной t-shirt, плел невообразимую чепуху с кафедр университетов, но народ не вслушивался в слова. Слова служат лишь музыкальным фоном спектакля, основное же действие, как в балете, совершалось при помощи тела, физиономических мышц и, разумеется, костюма и аксессуаров. Огненным, искрящимся шаром энергии, одетым в черное, прокатился я но их сонной стране. Председатель общества "Британия-СССР" - жирный седовласый mа, плотоядно глядевший на ляжки Дианы, сказал ей, что я - шпион... Я излучал такой силы лазерные лучи, что отправившись с Дианой на audience (режиссер выбирал актрису для одной из главных ролей к новой телевизионной серии), убедил ее в том, что она получит роль, и она ее получила! В солнечный, хотя и холодный день Диана отвезла свою (отныне и мою) подругу - профессоршу русской литературы - в красивый и богатый район Лондона, в Хампстэд. Профессорша должна была забрать книги у русской старухи, я знал вскользь, что имя старухи каким-то образом ассоциируется с именем поэта Мандельштама. - Пошли? - сказала профессорша, вылезя из автомобиля и держась еще рукой за дверцу. - Нет, - сказал я, - старые люди наводят на меня тоску. Я не пойду. Вы идите, если хотите... Под "вы" я имел в виду Диану. Вообще-то говоря, у меня было желание, как только профессорша скроется, тотчас же засунуть руку Диане под юбку, между шотландских ляжек девушки, но если профессорша настаивает, я готов был пожертвовать своим finger-сеансом, несколькими минутами мокрого, горячего удовольствия ради того, чтобы Алла, так звали профессоршу, не чувствовала себя со старухой одиноко. - Какой ты ужасный, Лимонов, - сказала профессорша. - И жестокий. Вы тоже когда-нибудь станете старым. - Не сомневаюсь. Потому я и не хочу преждевременно соприкасаться с чужой старостью. Зачем, если меня ожидает моя собственная, торопиться?.. - Саломея - вовсе не обычная старуха. Она веселая, умная, и ее не жалко, правда, Диана? - Yes, - подтвердила Диана убежденно и энергично. - Она очень интересная... - Сколько лет интересной? - Девяноста один... Или девяноста два... - Профессорша замялась. - Кошмар. Не пойду. В гости к трупу... - Она сказала мне по телефону, что ей очень понравилась ваша книга. Она нисколько не шокирована. Неужели вам не хочется посмотреть на женщину 9! года, которую не шокировала ваша грязная книжонка... - Потише, пожалуйста, с определениями... - Я вылез из автомобиля. Они раскололи меня с помощью лести. Грубой и прямой, но хорошо организованной. После звонка нам пришлось ждать - Она сегодня одна в доме, - шепнула Алла, - компаньонка будет отсутствовать несколько дней. Женщина, вдохновлявшая поэта, сама открыла нам дверь. Высокая и худая, она была одета в серое мужское пальто с поясом и опиралась на узловатую, лакированную палку. Лицо гармонировало с лакированной узловатостью палки. Очки и светлой оправе. - Здравствуйте. Саломея Ираклиевна! - Pardon за мои вид, Аллочка. В доме холодно. Марии нет, а я не знаю, как включить отопление. В прошлом году нам сменили систему. Я и старую боялась включать, а уж эта - ново-современная, мне и вовсе недоступна. - Это Лимонов. Саломея Ираклиевна, автор ужасной книги, которая Вам понравилась. Старуха увидела Диану, лишь сейчас подошедшую от автомобиля. - А, и Дианочка с вами! -воскликнула она. И повернулась, чтобы идти в глубину дома. - Я не сказала, что книга мне понравилась. Я лишь сказала, что очень его понимаю, вашего Лимонова. - Спасибо за понимание! -фыркнул и. |
