Яхта оказалась прогулочным катером. Отплыв от Южноморска километров на двадцать, пристали в живописном месте. Мужчин и девушек было «фифти-фифти», как выразился Антон. То есть поровну…

Роберт – его теперь все называли по имени, без отчества – оказался компанейским человеком. Словно расковался вдали от патрона. Рассказывал анекдоты, лихо ухаживал за предназначенной ему подружкой, но пил очень умеренно. Разговоров же о Виленском и по какому они делу в Южноморске искусно избегал.

Антон был в ударе. Пел под гитару, сыпал шутками. И когда исполнил песню Элтона Джона на английском языке, Зайцев отпустил ему витиеватый комплимент. Тоже по-английски.

– Лучше по-русски, старик,– хлопнул его по плечу приятель Ремизова.– Мы все но спик инглиш…

Под общий смех он объяснил, что Антон заучивает слова песен, часто не зная точного смысла.

Девицы стали интересоваться, бывал ли Зайцев за границей.

– Приходилось,– ответил Роберт, как всем показалось, не очень охотно.– Патрон привык, чтобы я был у него переводчиком.

И тут же сменил тему разговора.

В Южноморск вернулись, когда на темной глади моря пролегла лунная дорожка и город засыпал.

На следующий день Ремизов заглянул в номер Зайцева чуть ли не с утра. Роберт говорил по междугородной. Речь шла о заграничной поездке. От имени Виленского Зайцев сказал, чтобы вместо Сергея Николаевича в делегацию включили его заместителя.

– Ты очень занят? – спросил Антон у референта, когда тот закончил разговор.

– До двух свободен,– посмотрел Роберт на часы.– Патрон отбыл на встречу в облисполком.

– Отлично! – обрадовался Ремизов.– Хочешь, покажу один погребок? Там подают такое сухое вино – атас! Понимаешь, после вчерашнего голова не того…

– С утра-то! – ужаснулся Зайцев.– Да патрон меня…

– Можешь взять себе минералку, пепси или лимонад…

Немного поколебавшись, Роберт согласился.

По дороге солист «Альбатроса» осторожно стал расспрашивать о Виленском. О его работе Зайцев ничего определенного не сказал. Лишь упомянул, что Сергей Николаевич – член коллегии.

– А что он за мужик?– продолжал интересоваться Антон.– Суровый?

– С чего ты взял? Нормальный, как все,– ответил референт.

– Ну, как я понял, не пьет, никаких других вольностей… Жена небось строгая?

– Похоронил три года назад,– вздохнул Роберт.– Жили душа в душу…

– Да, жаль, конечно, его,– посочувствовал Ремизов.– Но как же без женщин? Он ведь еще…

– Хо! – усмехнулся Зайцев.– Стоит ему только свистнуть… Где он ни появится, на банкете, на приеме – самые раскрасавицы! – Роберт махнул рукой.– Что и говорить, и умом и статью…

– Так в чем же дело? – удивился Ремизов.

– Ему возиться с бабами? Он же на виду!

– Так женился бы снова. Или в Москве нет достойных?

– Еще какие! Одна балерина, народная артистка, готова Большой театр бросить… Другая – дочь…– Зайцев осекся.– Может, и женился бы, да боится, что не ради него, а ради его положения… За дачу, за квартиру хотят выскочить…

– Бывает,– кивнул согласно Антон.– Ну а в принципе он женский пол уважает?

– Господи! Человеку всего пятьдесят… Природа требует…

– Так давай ему поможем,– предложил Ремизов.– Завтра опять затевается пикничок… Ты скажи патрону, а партнерша – моя забота…

– На той «яхте»?– усмехнулся Роберт.