Небо стало еще темнее, дождь налетал порывами, то переходя в ливень, то стихая до мелкой мороси, а в глубине дома, в сухой прохладной комнате, члены Xyнты готовили переворот. Они уже три года плели нити заговора, и он порой напоминал Тиму сны, которые он видел, когда болел и лежал с высокой температурой, сны, в которых ему поручали что-то сделать — разыскать нужного человека в огромном незнакомом городе, кишащем людьми и намеками; решить длиннющую, запутанную арифметическую задачку, где каждое действие влекло за собой десятки новых. Казалось, что ситуация никак не меняется. Не было «задач», которые не порождали бы необходимости обдумывать новые задачи, так что вскоре старые забывались и по умолчанию возвращались в руки взрослых или попадали в нейтральную зону, и тогда приходилось начинать все с начала. Что с того, что Этьену в прошлом году (если привести самый яркий пример) удалось почти на неделю остановить бумажную фабрику, засорив водозаборник? Прочие дела шли своим чередом, как будто сам заговор имел некий существенный изъян и был обречен на неудачу. Хоган Слотроп в тот же вечер должен был бросить дымовую шашку на заседании АУР, выкурить всех из зала и утащить их протоколы и финансовые отчеты, но ему вдруг позвонили и попросили поговорить с одним анонимным алкоголиком, который впервые оказался в их городе и обратился в местное отделение АА, потому что попал в беду и был чем-то напуган.

— Чего он боится? — попытался выяснить Тим.

Случилось это год назад, ранней осенью, вскоре после начала занятий в школе. Хоган зашел к Тиму домой сразу после ужина, небо было светлым, хотя солнце уже село, и они пошли во двор покидать мяч в корзину. Мяч кидал только Тим, Хогану не давала покоя мысль о двух взаимоисключающих друг друга заданиях.

— Боится, что снова начнет пить, — сказал Хоган, отвечая на вопрос Тима. — Я возьму с собой это, — сказал он, показывая пакет молока. — Если он захочет выпить, мы выпьем молока.

— Ха, — хохотнул Тим, который не очень-то любил молоко.

— Слушай, — начал Хоган, — молоко нужно не только детям. Давай я расскажу тебе о пользе молока. Это великолепный напиток.

— Лучше расскажи про пиво, — предложил Тим. Последнее время его увлекала идея основательно напиться.

— Тебе смешно, — обиделся Хоган. — А мне, между прочим, повезло, что я сумел бросить пить. И мой отец то же самое говорит. Взять хотя бы это го парня, с которым мне надо поговорить. Ему тридцать семь лет. Прикинь, насколько я его опередил.

— Ты должен сегодня вечером подложить дымовую шашку, — напомнил Тим.

— Слушай, Тим, может, ты сделаешь это вместо меня, а?

— Мы с Грови собираемся взорвать натрий, — сказал Тим, — Помнишь? И это должно произойти одновременно.

— Ну, тогда скажи Грови, что я не могу, — сказал Хоган. — Извини, Тим, никак не могу.

— Именно в этот момент — как и следовало ожидать — появился Гровер. Тим и Хоган постарались как можно дипломатичнее объяснить ему ситуацию, но, как обычно, их усилий оказалось недостаточно, поскольку Гровер устроил им разнос по полной программе и, обозвав их по-всякому, ушел в сумерки, которые тем временем успели крадучись спуститься с гор так, что они и не заметили, как стало темно.

— Похоже, натриевая атака отменяется, — спустя некоторое время робко предположил Хоган, — а, Тим?

— Да, — согласился Тим.

Как всегда, все шло не так, как должно было идти; не было никакого продвижения к цели.