— Но как он мог рассчитывать на то, что такое вообще произойдет? — спросил я. — Вероятность удара молнии в конкретный дом — один к миллионам. К нескольким миллионам.

— Вероятность вовсе не столь мала, — сказал Джон Рипли.

— Не столь мала? — удивился я.

— Нет, — сказал он. — И однажды ночью, молния-таки ударила, и ненавистный ему человек был убит. И в очередной раз патрулируя деревню, я взглянул в глаза этого малого, Брикса, и увидел там нечто такое, что натолкнуло меня на размышления. Тут-то все и началось.

— Но вы сказали, что в дом ударила молния, — сказал я.

— Да, — подтвердил старый сыщик.

— Тогда Брикс этого сделать не мог, — сказал я.

— В жизни не угадаешь, на что способны такие злобные черти, — сказал он, — особенно, если они на это всерьез настроятся. Злоба — всепоглощающее занятие, и человек, к ней склонный, вложит в нее всю свою энергию, которую иной вложил бы в любовь.

— Послушайте, но он же не мог заставить молнию ударить в этот дом, — сказал я.

— Не мог, да, — подтвердил старик Рипли. — И тот человек, что находился в доме, тоже не мог. Я вам скажу, что он сделал, и я это обнаружил только потому, что был уверен, что здесь приложил руку именно он. Если бы я не видел выражения лица этого человека и не был уверен, что он убил Джессена, так звали того, другого, я бы ни за что этого дела не раскрыл. Но у меня была зацепка для начала — уверенность в том, что именно он это совершил, — и с этой зацепкой я распутал дело. Иначе бы у меня ничего не вышло. И уж конечно, я не делился ни с кем своими подозрениями, пока не проработал все детали. А то решили бы, что я рехнулся.

— Но вы же говорили, что его убило молнией, — вновь напомнил я.

— Вот что он сделал, — сказал Рипли. — Для начала он проник в дом. И вот почему мы говорим о том, что прошло более трех лет с момента замысла убийства. Поскольку у него не было бы иной возможности кроме как за три года до этого, и ему не удалось бы провернуть все за несколько часов. Дело в том, что последний раз перед гибелью мистер Джессен отлучался три года назад. И даже тогда за домом оставалась присматривать служанка, но кто-то прислал ей билетик на танцевальный вечер — не известно, кто, вероятно, Брикс. А вечер был в пяти милях оттуда, и ее не было до рассвета. Так что все складывалось для Брикса очень удачно, хотя мы не знаем наверняка.

— Погодите, — прервал его я, — вы сказали, что человека убило молнией?

— Так точно, — сказал Рипли. — Короче говоря, этот Брикс однажды ночью проник в дом, подрезал молниеотвод сверху и, выпилив в стене спальни мистера Джессена отверстие, просунул в него медный провод молниеотвода. И все, что ему оставалось проделать — согнуть провод, просунуть его в проделанное отверстие и привязать к ножке железной кровати мистера Джессена, примыкавшей к стенной панели. Ну, это, конечно, далеко не все, что ему пришлось проделать, потому что он также закрасил отверстие, выпиленное в белой панели, и побелил кончик медного провода, те четверть дюйма, что выступали наружу. Он проделал все это очень тщательно.

— Но неужели с улицы никто не заметил разрыв в молниеотводе? — спросил я.

— Я как раз к этому подхожу, — сказал Рипли. — Он и это предусмотрел. В саду у мистера Джессена была лестница, и Брикс ею воспользовался. По крайней мере, так мы предполагаем. Он принес с собой свинцовую пластинку, вырезал кусок точно по ширине молниеотвода и покрасил под цвет меди.