— Твоя красота, — сказала дорога, — и красота небес, рододендронов и весны живет лишь в воображении Человека, и только в воображении Человека горы говорят друг с другом. Прекрасно лишь то, что видели человеческие глаза. Цветы рододендронов увянут и опадут, и весна уйдет безвозвратно. Красота живет лишь в мыслях Человека. Я каждый день несу его мысли из города в город. Мне известно, что такое Телеграф — хорошо известно. Мы с ним проходим вместе сотни миль. Труд Вселенной — строить города служить Человеку. По мне, например, перевозят товары из города в город.

— Мой малый поток, — заметил ручей, — тоже когда-то крутил мельничные жернова и молол муку.

— Верно, — сказала дорога. — Я помню. Но по мне перевозят дешевые товары из дальних городов. Труд Вселенной — строить города для Человека.

— Я очень мало знаю о нем, — ответил ручей. — Ведь у меня столько дел: перенести всю эту воду в море, а завтра или после — завтра по мне поплывут листья Осени. Море чудесное место. Я знаю о нем все, я слыхал, как о нем пели мальчики-пастухи, а иногда перед штормом ко мне прилетают чайки. Море все голубое, оно сверкает, в нем есть коралловые острова и острова пряностей, штормы и галеоны, кости Фрэнсиса Дрейка и жемчужины. Море гораздо важнее Человека. Когда я вольюсь в него, оно поймет, что я поработал на славу. Но я спешу, у меня много дел. Этот мост задерживает меня, когда-нибудь я снесу его.

— Не делай этого, — взмолилась дорога.

— Не бойся, — ответил ручей, — это будет не скоро, возможно, через несколько веков, к тому же у меня других дел хватает. К примеру, петь мою песню, которая гораздо красивее всех звуков, производимых Человеком.

— Все в мире делается для Человека, — не унималась дорога. — Главное — строить города. В море самом по себе нет ни красоты, ни тайны. Их выдумали люди, бороздящие его волны или мечтающие о нем дома. А твоя песня звучит день и ночь, год за годом, в ушах тех, кто родился в Реллисфорде. Ночью она вплетается в их сны, а днем проникает в душу. Но песня красива не сама по себе. Я увожу людей с твоей песней в душе далеко отсюда — я, могучая, пыльная дорога, — шагают по мне, превращая твою песню в музыку, и радуют города. Но Труд Вселенной совершается для Человека.

— Я не уверен в этом, — возразил ручей. — Мне бы хотелось знать наверняка, для кого мы трудимся. Почти не сомневаюсь, что для моря. Оно огромное и прекрасное. По-моему, море наш главный хозяин. Мне кажется, однажды оно переполнится романтикой и тайной, звоном судовых колоколов и шепотом холмов, который мы, ручьи и реки, ему приносим, и в мире не останется ни музыки, ни красоты — всему придет конец. Быть может, тогда все потоки соберутся в море, или же море вернет каждому из нас то, что скопилось у него за все эти годы: крохотные лепестки яблонь, траурные цветы рододендронов, все прежние отражения деревьев и воспоминания холмов. Но кто может знать наверняка? Нрав моря непредсказуем.

— Поверь, Труд Вселенной совершается для Человека, — твердила дорога. — Для Человека и его городов.