|
Задымилась под его копытом сухая трава, а пластинка ожила под жгучими лучами солнца, свернулась и воспламенилась. Загорелась трава. Легкий ветерок раздул огонь и погнал по распадку к ближнему дереву. Дым окутал листву, а потом дерево загорелось, сначала у корня, а потом жадные языки взвились к ветвям. Еще миг - и в смолистый факел превратилась нарядная черная береза, какой не встретишь ни в каком другом уголке земного шара! Крепчал ветер, раздувая пожар. Скоро огненная стена двинулась, гоня перед собой перепуганного оленя. Бушующее пламя губило вековые исполины. Гибли сосны, погибал пахучий кедрач. Огонь приближался к заветной Просеке Молодых, грозя баракам, первым строениям и деревянным мостам новой дороги. Казалось, ничто не остановит жаркого вала и огненная стихия сметет все, что дерзко возвели здесь люди. Часть поднялась по тревоге. Поднялась в прямом смысле - в воздух! И не тихоходные вертолеты, а быстрые самолеты в хвост друг другу вереницей полетели над тайгой, сберегая минуты, секунды... В одном из них как на подбор сидели тридцать три богатыря и с ними дядька Черномор, которого звали сержантом Спартаком. Носил он, как и все, тельняшку, форму поверх нее и берет десантника. Азиатский разрез глаз как-то не вязался у него с выпуклыми, четкими чертами лица, доставшимися от отца, когда-то механика полярной станции в тундре, а потом видного инженера. Мать же его из оленеводческого стана пошла вслед за любимым в большие города с многоэтажными чумами. А рядом со Спартаком сидел его друг Остап, маленький, верткий. Он не дослужился до сержантского звания из-за озорной своей сущности и несметного числа нарядов, выполнявшихся им вне очереди. - Эх, траншеекопатель зря не взяли! Клевое бы дело было! - вертелся на идущей вдоль фюзеляжа скамье Остап. - Я бы подсуетился и на парашюте его спустил прямо хоть в очко нужника. - Твой канавокопатель от слова "копаться" происходит. А нам время дорого, - степенно возразил Спартак. - Так и я про брызги! Канаву бы пропахать! Или на худой конец - полосу. Испокон веков так делали. А тут без всякой техники летим. Вроде нагишом. - Хватит тебе в зебры играть. - А что? Они вроде нас - полосатые! Правда, полосы у них под прутики растущие, а у нас - под морские волны. - Так то у моряков! - А у нас вроде от тайги! - и Остап кивнул на иллюминатор. - Мо-оре! Как в песне! И он запел про крыло самолета и зеленое море тайги. Ребята подхватили. А в переднем салоне самолета спор шел на несравненно более высоком уровне. Знаменитый лесовед профессор Знатьев, огромный, заросший полуседой бородой, с буйными глазами навыкате, стучал по столику тяжеленным кулачищем: - Продолжаю утверждать, генерал Хренов, что задуманный вами эксперимент - авантюра! Вы легкомысленно пренебрегаете Великим Опытом! Вот так. |
