|
Оглянулась и отнюдь не кротко, а насмешливо взглянула на меня. Должно быть, лицо мое было уморительным, когда я рассматривал изображение на холсте. Прохладный лес только что манил к себе густой зеленой тенью, а здесь... он пылал! Огненный смерч перелетал с дерева на дерево. Высокие стволы взвивались факелами. Дым стелился по земле, и сквозь него просвечивали злые языки пламени, подкрадываясь по иссохшей траве к очередной зеленой жертве. - Что это? - изумленно спросил я, забыв "закон гор" и все слова приветствия. - Стихия! - ответила художница, пожав обнаженными покатыми плечами, мечтой ваятелей. И вытерла кисточку тряпкой. - Простите, - начал я. - Понимаю, непосвященным полработы не показывают. Но, может быть, вы сделаете мне исключение? - И я назвал себя. Она улыбнулась: - Фантаст должен понять меня. - В чем? - В желании увидеть то, чего нет. - В игре воображения? - Если хотите, то так. Кстати, это уже не половина работы. Это законченный этюд. - Законченный? Он никогда не закончится! - запротестовал я. - Деревья в нем сгорают! Я слышу их треск. Ваш холст говорит! Кричит! - В самом деле? - Клянусь самой Фантазией! - В таком случае он ваш. - Что? - Я дарю вам этот холст. У меня на родине принято дарить то, что понравилось гостю. - Я ваш гость? - Конечно. Это мой дом! Здесь все мое: лес, поле, воздух! И вы пришли ко мне. А я, Тамара Неидзе из Тбилиси, студентка. И я приду к вам, чтобы узнать, что расскажет вам мой холст. Приду, если позволите, с ребятами, которым обязана тем, что написала на холсте. Идет? Она говорила с очаровательным кавказским акцентом, выделяя слова и тем придавая им особую весомость. Мне ничего не осталось делать, как принять княжеский дар. - Беру, княжна! Да пылает ваш талант, как этот изображенный вами пожар! И я шел из лесу с колдовским подарком под мышкой. Медвяные запахи или что-то еще окончательно вскружили мне голову. Ай да Гете! Правда, придется платить. К счастью, не дьяволу, а моей будущей гостье платить рассказом ее говорящего холста! Придет ли она одна? Или с провожатыми, как обещала? И вот я сижу перед натянутым на раму полотном. Мне кажется, что от него пышет жаром. До боли жаль горящее дерево. Глупо, но я поставил рядом с собой ведро воды. Вообще-то полезно было бы окатиться с головы до ног! Кто не смотрел как зачарованный на живое пламя костра? Для меня на картине огонь, перелетавший с дерева на дерево, был таким же живым, жадным, жгучим. И попадавшие в его раскаленные лапы стволы извивались, как от боли, корчились, загорались с треском, с пальбой, рассыпая снопы искр, от каждой из которых где-то вспыхивал новый язычок пламени, разбухал, наливался алой краской и превращался в ревущий факел с черной дымящейся шапкой. |
