Только бескровные губы все шептали что то в изувеченное ухо собаки. Пес не слышал хозяина, тот пытался повернуть его голову другой стороной, но в тесноте отсека это было очень трудно… Пес иногда скулил, и глаза его выражали человеческую тоску.

В Баграме они опоздали на транспортный борт. Виноват в этом был пьяный прапорщик, отвечающий за посадку… Он все перепутал по пьяни, а потом орал:

«Вы что – охренели? Самолет вас ждать не будет!…» А «ИЛ 76» уже начал свой разбег по полосе, и Соболев в отчаянии выбежал на бетонку авиабазы, преграждая путь огромной махине. Пилот что то кричал и показывал кулак за стеклом кабины… тот «ИЛ» ушел в Ташкент без него. Прапору – крысе тыловой – разбили морду, но это ничего не изменило.

– …Без вас самолет не взлетит, Сергей Васильевич, – сказал Филатов.

Соболев произнес:

– Благодарю.

– Сергей Васильевич, – сказал Филатов. Он как то упорно не замечал, что Соболев занят своими мыслями. – Сергей Васильевич, как вам наш Обнорский?

– Ваш Обнорский? Нормальный мужик ваш Обнорский.

– Нормальный то он нормальный, но… несколько… э э… неуправляемый.

– Неуправляемый, – механически повторил Соболев, – неуправляемый…

– Совершенно. Проблем создает море – не очень умеет считаться с… э э… реалиями. Точнее – не любит.

Минуя здание аэропорта, две «вольво» выскочили на летное поле и поехали к серебристой сигаре «боинга» вдали.

– Пожалуй, это тот человек, который мне нужен, – прошептал Соболев.

***

В кабинете Обнорского зазвенел телефон. Телефон был «прямой», звонок шел, минуя секретаршу. Этот номер Андрей сообщал не всем. Обнорский снял трубку.

– Андрей Викторович, – пророкотал в трубке голос крымского премьера. – Соболев беспокоит… Не забыли еще?

– Я, конечно, старый склеротик. Да еще и контуженный, но вас, Сергей Васильевич, помню… Вы опоздали на самолет?

– Если бы! К сожалению, не опоздал. Лечу, – вроде бы весело ответил Соболев, но Андрей понял, что разговор предстоит серьезный. На его столе все еще лежали две черные папки с «делом Горделадзе». Обнорский машинально положил на одну из них руку… И вдруг вспомнил сон, в котором капитан Кукаринцев играл на бандуре «Реве и стогне Днипр широкий».

– Лечу, Андрей Викторович, лечу. А жаль… Не договорили мы с вами.

– Про «дело Горделадзе»? – спросил Обнорский.

– Именно про «дело Горделадзе»…

– Да что же о нем толковать? Вот найдется ваш Горделадзе через недельку другую, и тогда…

– Уже нашелся, – жестко перебил Обнорского премьер.

– Ого! Вот неожиданность… Тема, значит, исчерпана?

– Он нашелся в лесу, в ста километрах от Киева. Без головы, – произнес премьер негромко. И замолчал.

Молчал и Обнорский. Машинально он раскрыл папку и увидел плакатик с черным контуром головы и призывом: «Найдите Горделадзе». Вот, значит, как обернулось.

– Эту информацию, – продолжил Соболев, – пока держат в секрете… Да и я знаю о ней, скорее, случайно… И, строго говоря, не имею права вам об этом говорить… Вы меня понимаете?

– Да, я вас понял, Сергей Василич. Ценю ваше доверие… Скажите, а может быть, это и не Горделадзе вовсе? Опознание проводили?

– С опознанием есть некоторые сложности.