|
На него смотреть было жалко. Чем я его так напугал? У меня что, на лбу написана моя прежняя специальность? — Вот у него и спросишь, вполне подходящая тема для начала беседы. Если же тебе интересно мое личное мнение, то даже при отсутствии упомянутой надписи на лбу твоя прежняя специальность все же наложила на тебя некоторый отпечаток. А если допустить, что господин Пуриш в последнее время имел основания опасаться за свою жизнь… — Да почему? — Да хотя бы потому, что имел несчастье вызвать недовольство господина Дорса. — А вы откуда знаете? — Детский вопрос. Сейчас вся моя агентура в Голдиане работает в авральном режиме, все более менее значимые фигуры усиленно разрабатываются. Мне достоверно известно, что Доре нанес Пуришу несколько визитов и неоднократно высказывал угрозы в его адрес. Даже если угрозы не имели под собой реальных намерений, для благоразумного человека это все же повод обеспокоиться. И вот представь себе, при таких обстоятельствах к человеку приходит некая подозрительная личность, сильно смахивающая на убийцу, и нагло треплет за уши его самых преданных телохранителей. Есть из за чего испугаться. Но, я надеюсь, бояться он перестал, как только ты ушел. — А если нет? Если не перестал и на следующей встрече будут присутствовать обычные охранники люди? — Не думаю. Если он захочет с тобой, поговорить, он не допустит, чтобы при этом присутствовали свидетели. Скорее он в спешном порядке сменит своих любимцев на собак или других сторожевых зверей, но людей… впрочем, есть еще вариант — вести беседу на языке, которого охранники не знают. Господин Пуриш знает мистралийский? — В совершенстве. — В таком случае, возможно, охрана будет присутствовать, но о том, чтобы ваш разговор остался в тайне, он непременно позаботится. — Король неожиданно хмыкнул и хитро усмехнулся каким то своим мыслям. — Что? — немедленно спросил Кантор, предполагая, что мысли его величества каким то образом касаются обсуждаемой темы. — Да ничего особенного… Я просто подумал, что бы сделал я на месте господина Пуриша. — И что бы вы сделали? — Надеюсь, почтенный магнат до такого не додумается или хотя бы побоится. Я бы заменил леопардов и проверил свои подозрения. И очень быстро узнал, распространяются ли «особые отношения» моего гостя на всех кошек или же исключительно на двух конкретных. — Необязательно, — засмеялся Кантор. — Конечно, гладить незнакомых хищников я бы не рискнул, но меня действительно любят кошки. — Вы с Пафнутием случайно не родственники? — Нет, конечно, к тому же в кошачьем вопросе мне далеко до его высочества. В те времена, когда Тиа и Хон были моими, они признавали только меня — хозяина — и Пуриша, потому что он их кормил… — Кроме того что Пуриш занимался организацией твоих концертов, гастролей, записей, вел бухгалтерию, командовал прислугой, он еще и зверей твоих кормил? — поразился король. — А за столом он тебе не прислуживал? — Это нет, — грустно усмехнулся Кантор. — Но зато он регулярно транспортировал мое нетрезвое тело с вечеринок, улаживал проблемы с полицией, когда я слишком сильно нарушал общественное спокойствие, а также договаривался с родственниками якобы пострадавших девиц… Словом, цены ему не было. А зверей он кормил потому, что никто больше не осмеливался. Боялись. — А Пуриш так отважен? — продолжал допытываться король. — Нет. Он спросил, добавлю ли я ему жалованье, если он будет кормить хищников, и я добавил. А за деньги господин Пуриш имел свойство забывать, что такое страх. Не стань он коммерсантом, идеальный бы наемник получился. А о чем я говорил? — О Пафнутии, — напомнил король. — Ах да. Уже тогда мои киски были натасканы для охраны и закляты на верность, и никого чужого к себе не подпускали. |
