– Из какой десятки? – не понял Корнеев.

– Из первой десятки рейтингов. Открой любой рейтинг ведущих политиков страны, первые десять человек – это и есть те, с кем Базылев контактирует.

В кабинете повисло молчание. Тишина была нехорошая. В ней чувствовалась растерянность. Христич это уловил и понял, что пора вмешаться.

– Только не думайте, что он такой уж неуязвимый, этот Базылев, – сказал он. – И не таких заваливали.

– И с этим справимся, – подтвердил со своего места Корнеев. – Но надо еще по нему поработать.

– С ним все ясно, Вадим. Бить его надо рядом с домом, лучшего места я не вижу.

– Возле дома я бить его не стану, – с неожиданной твердостью произнес Корнеев, и Христич осекся.

И опять повисла тишина. На этот раз она была совсем зловещей.

– Почему же не возле дома? – осведомился Христич, заметно побагровев.

– Потому что я оттуда не уйду. Не дадут мне уйти.

Все молчали и смотрели на Корнеева так, словно он уже умер. Почти сострадание было во взглядах. И еще что-то вроде удивления. Такого, чтобы Корнеев отказывался от выполнения задания, прежде не случалось.

– Дело не только во мне, – нарушил тишину Корнеев. – Если меня там убьют, мой труп будет той ниточкой, которая приведет прямо сюда. – Он обвел рукой кабинет.

– Он прав, – подал голос один из присутствующих.

Христич пожевал губами, но промолчал. Здесь так полагалось – обо всем говорить без утайки, и не было тем, которые нельзя было обсуждать.

– Хорошо, – сказал полковник. – Будем считать, что разговор не окончен. Ты останься, Вадим. Все остальные свободны.

Кабинет опустел. Христич вышел из-за стола и сел на диван рядом с Корнеевым.

– Сейчас сложное время, Вадим, – сказал он. – Многие механизмы государства сломаны. А те, которые работают, часто работают не так. Государство не способно само себя защищать. Какой-нибудь подонок замысливает грандиозную финансовую аферу и с успехом ее осуществляет. Государство теряет миллиарды долларов, но ничего не может с этим человеком поделать. Либо закона такого нет, либо он есть, но не работает, либо работает, но не так, либо так, но все равно этот негодяй избегает наказания…

Полковник говорил о том, что Корнеев и сам превосходно знал, и пока было непонятно, к чему такое вступление.

– Кому-то может показаться, что у нас грязная работа, Вадим. Но мы делаем нужное и важное дело. Мы защищаем государство, а значит, и живущих в нем людей. Для того и создана наша служба. Кто-то должен убирать мусор, чтобы не вспыхнула эпидемия. Мы волки, Вадим. Мы чистим этот лес от падали. Тот же самый Двинский, которого ты завалил на прошлой неделе, – он же перекачал сотни миллионов долларов на Запад. Это был настоящий насос, ты пойми. И его никак нельзя было остановить, только смертью. С нашей подачи дважды против него возбуждали уголовное дело, и оба раза он выходил сухим из воды, прикрытие у него было мощнейшее…

– Зачем вы мне это говорите? – не выдержал Корнеев.

– Хочу, чтобы ты знал.

– Я и так знаю.

Христич вздохнул и заглянул в глаза собеседнику.

– Я хочу вернуть тебе веру, Вадим. Веру в нужность того, что мы делаем.

– Ни секунды я в этом не сомневался.

И опять Христич вздохнул.

– Мне показалось, с тобой что-то происходит. Или тебе надо отдохнуть? Ты скажи, я дам тебе неделю. Но только – после Базылева.

Значит, Базылев – срочный заказ. Дело не терпит отлагательства.

– Вы только не подумайте, что я струсил сегодня, Олег Николаевич.

– Да нет, что ты, Вадим.