Долина Бримли‑Глен напоминала громадную свалку. Чаша природного амфитеатра лежала между невысокими холмами на севере и востоке и бримлейским лесом на юге и западе; летом сюда любили приезжать на пикники и устраивать концерты духовых оркестров. Но в этот уик‑энд было иначе. На западном краю поля, вплотную к лесу, воздвигли сцену, а зрители растеклись вплоть до самых склонов холмов на севере и востоке. С такого расстояния, подумал Чедвик, им вряд ли что удавалось разглядеть, выступающие наверняка казались маленькими пятнышками.

Кучка людей, окружавших тело, виднелась на южном краю поля, примерно в сотне ярдов от сцены, близ кромки леса. Когда прибыли Чедвик и Брэдли, мужчина с длинными сальными волосами, в джинсах клеш и афганском жилете обернулся и произнес куда более агрессивно, чем Чедвик мог бы ожидать от того, кто должен был излучать мир и любовь:

– Какого хрена, ты кто?

Чедвик изобразил на лице удивление и огляделся, потом ткнул большим пальцем в собственную грудь и уточнил:

– Кто? Я?

– Да, ты.

К ним заспешил явно смущенный молодой человек:

– Э‑э… я думаю, это инспектор из Лидса. Я прав, сэр?

Чедвик кивнул.

– Здравствуйте, сэр. Я сержант Эндерби, Северный Йоркшир. А это Рик Хейс, организатор фестиваля.

– Видимо, вы всю ночь на ногах, – предположил Чедвик. – Я подумал, что к этому часу вы давно уже должны бы уютно лежать в постели.

– Надо еще за многим приглядеть, – возразил Хейс, жестом указывая себе за спину. – Взять хоть эти подмостки с трибунами. Их взяли внаем, за все придется отчитываться. Кстати говоря, мне очень жаль. – Он кинул взгляд в направлении спального мешка. – Все это очень неприятно.

– Не сомневаюсь, – согласился Чедвик, проходя вперед. Кроме него и констебля Брэдли на месте происшествия присутствовало четыре человека, в числе которых был лишь один полицейский в форме, и большинство из них стояли чересчур близко к телу. К тому же все они были одеты весьма небрежно. Даже волосы у сержанта Эндерби, отметил Чедвик, находились в опасной близости от его воротника, грозя вот‑вот с ним соприкоснуться, а его коротенькие бакенбарды нуждались в расческе. Черные остроносые ботинки сержанта выглядели так, словно они были испачканы еще до того, как он пересек грязное поле.

– Вы первый сотрудник полиции, который прибыл на место? – спросил Чедвик у молодого полицейского, пытаясь сдвинуть собравшихся назад и освободить немного пространства вокруг спального мешка.

– Да, сэр. Констебль Джейкобс. Я был в патруле, когда поступил звонок.

– Кто сообщил?

Вперед выступил один из окружавших тело людей:

– Сообщил я. Стив Нейлор. Работал на подмостках, когда Дейв мне закричал. Там, по другую сторону холма, на дороге есть телефон‑автомат.

– Это вы нашли тело? – спросил Чедвик у Дейва Сэмпсона.

– Да. – Сэмпсон был бледен.

Ничего удивительного, подумал Чедвик. Его закалили военные годы и последующие двадцать лет службы в полиции, и теперь он уже не так остро воспринимал зрелище насильственной смерти. Но свою первую встречу с ней он так и не забыл, как не забыл и о том, насколько сокрушительным ударом это зрелище может быть для того, кто прежде ни с чем подобным не сталкивался. Он огляделся:

– Ну что, сумеет кто‑нибудь быстренько раздобыть чайку?

Все ошарашенно воззрились на него, а потом Нейлор, рабочий сцены, проговорил:

– У нас там есть примус и котелок.