— Я буду умолять вас… Умолять на коленях сказать мне всю правду насчет состояния этой девушки, которую я люблю во сто раз более своей жизни…

— Правду? — повторил Мозэ.

— Да, правду.

— Но разве вы не слыхали, что я отвечал сейчас на вопрос Эзехиеля Натана?

— Слышал; но вы поколебались, прежде чем ответили.

— Вы ошибаетесь.

— Нет, я в этом уверен! Еще раз повторяю вам, вы колебались и предпочли скорее сказать против совести, чем лишить последней надежды бедного отца, убитого горем.

Мозэ не отвечал. Рауль продолжал:

— Но я молод, силен, мужествен; меня не пугает никакая весть; мое сердце можно раздавить, не вырвав у меня ни малейшего крика. Скажите же мне правду! Всю правду.

— Что вы хотите знать?

— Что вы действительно думаете о положении Деборы?

Мозэ печально покачал головой.

— Она погибла? — вскричал Рауль.

— Безнадежно.

— Ничто не может спасти ее?

— Для этого потребно чудо.

— Сколько еще недель остается ей жить?

— Нечего говорить о неделях… — прошептал Мозэ.

— Сколько же дней, когда так?

— Нечего говорить и о днях.

— Часов? — пролепетал Рауль с отчаянием.

— Часов? — отозвался старик. — Один, но уж никак не более двух.

Рауль склонил голову при этом ужасном приговоре.

— Да! Так молода, так прекрасна, так богата, так любима! И должна умереть! Это ужасно, я это знаю, — продолжал Мозэ глухим голосом и с неподдельным волнением.

— Но почему вы, один из царей науки, не могли спасти ее?

— Можно ли излечить непонятную, таинственную болезнь, которая, по-видимому, не существует, а между тем убивает?.. Которой за шестьдесят лет практики я еще не видал? В первый раз еще искусство мое бессильно… Не вылечить болезнь, не понять ее…

— Итак, вы не знаете, от какой болезни Дебора умирает?

— Признаюсь в том… Одно только, одно могло бы мне объяснить то, чего я не понимаю…

— Зачем же скрывать?

— Пожалуй, я скажу вам; но прежде ответьте мне, кто на этой неделе приближался к Деборе?

— Отец ее, я и мадемуазель Люцифер.

— Кто эта девушка, которую вы называете Люцифер?

— Единственный друг Деборы, девушка, которую она любит так же, как Натана и меня. Год или два назад эта девушка спасла ей жизнь с опасностью для себя.

— И у Деборы нет врагов?

— Врагов у нее?.. Бедное дитя!.. Кто может не любить ее?

— Единственное, чем мог бы я объяснить себе странную, таинственную болезнь, которая убивает вашу невесту, это тонкий яд, составленный из аравийских трав… Яд страшный, состав которого, по всей вероятности, известен только мне одному в Париже и, без сомнения, во всей Франции…

— Значит, этот яд, о котором вы говорите…

— …поражает жизнь в самом ее источнике, не трогая ни один из органов. Отравленный человек умирает без страданий, как угасает лампа, в которой масло сгорело до последней капли…

— Оставляет ли следы этот яд? — прошептал молодой человек.

— Никаких.

— Можно ли уничтожить его действие?

— Нет. Противоядия не существует.

Рауль на минуту погрузился в размышление.

— Не понимаю, — прошептал он потом, — не понимаю, не понимаю подобного преступления! Преступление без цели… Кто же мог совершить его? Не понимаю… Нет, это невозможно!.