— Господи, и давно ты здесь? — удивилась Джин.

— Около часа, — улыбнулся Хью. — Хочешь кусочек газеты?

Она взяла у него два листочка и тоже уселась на солнышке. Читали они в тишине. Закончив разворот, Хью, молча, протягивал его Джин. «Еще один член семьи, который молчит по воскресеньям до одиннадцати», — подумала девушка, но через несколько минут обнаружила, что он не столько читает, сколько рассматривает ее. Заметив, что она смутилась, Хью улыбнулся.

— Уже позавтракали? — спросил он.

— Чай и тост. Это было замечательно.

— Не сомневаюсь, — отозвался Хью, а Джин продолжила читать, подумав: «Пошел бы тоже поел, как все». Как она ни старалась увлечься газетой, ее преследовало ощущение, что Хью не сводит с нее глаз. Некоторое время Джин удавалось побороть желание поднять глаза.

— Лучше сдавайся, — посоветовал Хью. — Ты же знаешь, что, в конце концов, принесешь мне чай. И чем позже это случится, тем голоднее я буду.

Джин отложила газету, подняла на Хью глаза, склонила голову и твердо сжала губы.

— Хью. Ты же знаешь, что по воскресеньям каждый завтракает сам. Это уговор.

— Никогда еще не делал себе завтрак сам. По крайней мере, до твоего приезда, Джини.

— Джин, — поправила она. — Никакого «и» на конце. Запомнил?

— Да, кажется, припоминаю, что уже ошибался в чьем-то имени. Неужели в твоем?

— Ты просто невыносим. И я не принесу тебе завтрак. Буду сидеть здесь и загорать. Вот.

— Да, солнышко припекает. Тепло. А чайник, наверное, совсем остыл. — Он вытянул ноги и откинулся, уставившись вдаль. — Видишь деревья? Вон там? — спросил вдруг Хью. Джин кивнула. — Не поверишь, но там начинается пустыня. Как-нибудь отвезу тебя туда. Сухая почва, песок и ветер...

Джин ничего не ответила, она боролась с собой, думая, как глупо будет выглядеть, если встанет и пойдет за чаем. А если просто уйдет, это будет значить, что Хью победил.

— Как ты думаешь, сколько будет дождей, а, Джин? — спросил Хью. Она неопределенно покачала головой. — Как раз хватит, чтобы налить чайник. Маленький утренний чайник, — пояснил он.

Если бы Джин уже не отдала ему газету, то сейчас обязательно бросила бы ее в Хью. Девушка встала, одернула юбку и заявила:

— Пойду, поищу, чем заняться.

— Уверен, в кухне найдется масса дел.

— Нет, — возразила она. — Я иду в другое место.

Но, конечно, центр деятельности сосредоточился в кухне. Энтони курил сигарету и интересовался, какая ткань мягче всего — надо было чем-то отполировать металлические части «ягуара». Ему предложили шерсть, хлопок и бархат, но он все время отрицательно качал головой, пока не остановился на шелке. Мэтт читал книгу и жевал яблоко. Миссис Уилстэк, причесанная и одетая, уже заняла место у плиты.

— Интересно, Хью уже проснулся? — спросила она.

— Он на веранде. Читает газету и ждет, чтобы кто-нибудь подал ему завтрак, — ответила Джин.

— Ой... бедный Хью! — воскликнула миссис Уилстэк и, обменявшись короткими взглядами с Энтони и Мэттом, налила чайник, поставила его на плиту и нарезала хлеба для тостов.

— Он же здоровый мужчина, — покачала головой Джин. — Вполне может пройти несколько шагов.

— Ну, мне совсем не трудно... — начала оправдываться миссис Уилстэк, и вдруг молоко, гревшееся в кастрюле, угрожающе зашипело, дойдя почти до края.