— А что будет после того, как жатва кончится? ― поинтересовалась Джин.

— Будем готовиться к Рождеству, — ответил Энтони. — А потом спорить, кто первым поедет в отпуск.

— Я оставлю свой до февраля, — сообщила миссис Уилстэк. — Отвезу Мэтта в школу, а потом отдохну две-три недели на побережье.

— А как ты посмотришь, если я выберу себе вторую половину января? — спросил Энтони у Хью. — Надо погонять «ягуар» и договориться об австралийском ралли на будущий год.

— Миссис Уилстэк, я могу поехать с вами? — вступила в разговор Джин. — Или мне надо собираться раньше?

Лаура всплеснула руками.

— Джин, я вообще отказываюсь думать об этом. Поедешь со мной и Мэттом, отдохнешь, а потом... Нет, я не могу себе представить, что ты нас покинешь.

На веранде воцарилось молчание, потом заговорил Хью.

— Я просил Джин...

— Давайте поговорим о Рождестве, — быстро перебила его девушка. — Это гораздо приятнее. Как ты будешь готовить к праздникам старый дом, Энтони?

— Придется убрать весь фарфор, старинную мебель... Со всей Австралии съедутся племянники и племянницы, и тетя Силла начинает бояться за свой антиквариат за две недели до праздников.

— Ты преувеличиваешь, Энтони, — укорила его миссис Уилстэк. — Не так уж много будет народу, тем более, что все торжества обычно проходят на улице, и мебель не пострадает.

Забавно, — подумала Джин. Энтони подшучивает над Силлой, но если кто-то другой попробует ее покритиковать...

— Жалко, что Мэтт в школе, — улыбнулся Хью. — Он бы вымыл тарелки.

— Вы, мужчины, возвращайтесь к работе, — заявила миссис Уилстэк. — Мы с Джин все сделаем.

— А ты, Фрэнк, умеешь мыть посуду? — поинтересовался Хью.

— Я? А как ты думаешь, кто моет мне тарелки?

— Хорошо, — похвалил Хью, вставая. — Тогда мы сделаем это сами.

Все, включая Энтони, удивленно уставились на главу семьи. Хью усмехнулся.

— Маленький сюрприз, да?

Как противоречиво женское сердце! Теперь, когда Хью предлагал свою помощь, Джин вовсе этого не хотелось. Мужчины действительно много работали на полях в эти дни, а по ночам Хью занимался бухгалтерией в своем кабинете. Скорее всего, она и раньше мечтала ни о помощи, а о готовности помочь. К тому же, в Джин был сильно развит женский инстинкт — инстинкт обслуживать мужчин, и она прекрасно понимала, почему миссис Уилстэк делает все за своих сыновей. Это было нужно не столько им, сколько самой Лауре. Джин встала.

— Что ж, зачтем предложение, как совершенное доброе дело, — сказала она. — Мне не трудно помыть тарелки, ведь вам еще работать в поле.

— Я хотя бы отнесу поднос, — предложил Хью.

Пока он носил чашки и тарелки, Джин наполнила раковину теплой мыльной водой.

— Джин, — вдруг позвал ее Хью. Голос его снова стал серьезным. — Не слишком увлекайтесь готовкой к Рождеству. В такую жару не стоит торчать у плиты. Перед праздниками нам привозят еду самолетом. Скажите мне, что нужно, и все будет.

— Спасибо, Хью. Мы обсудим это с миссис Уилстэк.

Он зачем-то потоптался на кухне еще две — три минуты.

— Знаешь, — вдруг произнес он, — ты сегодня такая тихая...

Джин повернулась к молодому человеку. Как могла девушка смотреть на такого мужчину, как Хью, чувствовать то, что чувствовала, и не показать себя при этом дурой?

Джин склонилась над раковиной и сказала:

— Наверное, это от того, что я думаю. Думаю о своей будущей жизни. В городе столько всего замечательного... Я планирую.

— Ты ждешь и хочешь этого?

— Конечно.