– Все шло, можно даже сказать, почти хорошо, – продолжал рассказывать Свон, – пока вы не собрались уходить. Но когда вы наконец собрались уходить, то случайно задели стойку шатра, и он обрушился. Тогда вы извлекли свой замечательный меч и на весь город объявили о своем намерении “прорубить себе выход из этого чертового шатра”.

    Десятник восхищенно прищелкнул языком.

    – Причем вы увлеклись этим занятием настолько, что выходов прорубили никак не меньше семи.

    Чтобы хоть как-то удерживаться на ногах, Шах прислонился к башне.

    – После этого вы направились в трактир. К этому времени там уже собрались и те, кого вы изволили поколотить вчера, и почтенный господин Курокрад со своими друзьями. И вот тут-то началось самое интересное…

    – Свон! – донесся сверху рык Картопли.

    – Сейчас, – отмахнулся десятник. – Так вот…

    – Кроллер Свон! – повторился рык. – Если ты сей же миг не оторвешь от крыльца свой паршивый зад и не явишься ко мне… это будет стоить тебе недельного жалования.

    Десятник встал, скорчив при этом такую рожу, словно его вырвали из-за карточного стола в тот самый момент, когда он собрался открыть драконье каре.

    – Звиняюсь, господин герой, служба.

    После ухода десятника Шах некоторое время постоял, хватаясь за стену и медленно приходя в себя. Когда он счел, что оправился от услышанного настолько, что способен передвигаться без посторонней помощи не только ползком, он отклеился от стены и поплелся к трактиру Старого Тромба.

    При этом Шах был настолько погружен в тягостные раздумья, что не обратил внимания на тот странный факт, что этим утром Хамилог выглядел значительно более вымершим, чем накануне. Те двое прохожих, которых какая-то жуткая нужда выгнала на улицу в столь ранний час, при виде Шаха побледнели и исчезли столь стремительно, словно в одночасье овладели заклинанием растворения в воздухе.

    Зато третий встреченный Шахом прохожий, точнее прохожая, повел себя совсем по-другому.

    – Кого я вижу? – раздался радостный визг над самым ухом Шаха, и он с превеликим ужасом почувствовал, что ему на шею в самом прямом смысле слова вешается – о ужас! – девица.

    Девица эта, несмотря на то что выглядела даже более помятой и заспанной, чем обычно по утрам, была просто вызывающе красива. Этому в немалой степени способствовали несколько наложенных на нее слоев краски и грима. То, что краска была наложена вчера и за прошедшие сутки успела слегка осыпаться, Шах по неопытности не разобрал.

    – А? – Шах опустил взгляд с лица девицы чуть ниже и задохнулся окончательно.

    Платье, если это слово было вообще применимо в данном случае, было действительно примечательным. Проектировавший его портной, явный полуэльф, преследовал при его создании две цели – израсходовать на него побольше ткани самых ПОТРЯСАЮЩИХ расцветок, оставив при этом как можно больше доступного для жадных взоров окружающих. Однако сейчас платье носило на себе следы грубой и поспешной починки, самым главным из которых было то, что его верхняя и нижняя половина ранее никогда между собой не встречались, а потому гармонировали по цвету так, что вполне могли бы послужить прообразом для флага королевства гоблинов – если бы гоблины когда-нибудь сумели его создать.

    – Вчера ты был великолепен! – проворковала девица в ухо Шаху, повисая при этом на нем еще больше.