Я слышу за спиной тихое фырканье. Он что, смеется надо мной?! Украдкой оборачиваюсь, но он мигом отводит взгляд и смотрит в потолок.

Провода разъединить нечем, и приходится делать все ногтями. Саймон так никогда бы не смог. И перекусывать провода зубами он бы тоже не стал.

Майор молчит, и я снова украдкой смотрю на него через плечо: он так и сидит, уставившись в потолок. Мое раздражение немного утихает. Как-никак он спас мне жизнь, хотя из-за этого сам мог не добежать до своей капсулы.

Я должна молчать. Должна сделать так, чтобы было не о чем рассказывать, когда нас спасут. Он должен и дальше думать, что я худший человек на свете. Но когда я разъединяю зеленый и белый провода, у меня почему-то вырываются слова:

– А разве на границе не таким же способом заводят космолеты? – На самом деле я хотела сказать это примирительным тоном, но прозвучало почему-то очень ядовито.

Я осторожно соединяю провода… Вмиг зажигаются ракетные двигатели, и капсула резко катапультируется.

Перед глазами мелькает стена, я врезаюсь в нее головой, и меня накрывает кромешная тьма.

– Я не знал, что с ним случилось. В капсуле не было никаких устройств для связи.

– И вы даже не обдумывали произошедшее?

– Нас учат работать только с достоверными данными.

– Их у вас не было?

– Нет.

– Каков был план?

– Ждать и надеяться на спасение. Только это и оставалось.

– И ждать, что будет дальше?

– И ждать, что будет дальше.

Спереди у ее платья весьма соблазнительный вид, но я мигом припоминаю ее ледяной тон и отвожу взгляд. Я поднимаю ее и усаживаю на сиденье. Пока просовываю ее руки через лямки ремней и затягиваю покрепче, девушка заваливается на меня и что-то неразборчиво бормочет.

Пусть мне вручат медаль за то, что я удержался и не затянул ремни покрепче, не задушил ее! Я проверяю грудной ремень, а потом наклоняюсь и, взяв ее за щиколотки, засовываю их в мягкие крепления. Так близко ноги мисс Лару мне видеть не дозволено. И как, черт возьми, она передвигается в этих, с позволения сказать, туфлях?!

Капсула снова дергается, и я запихиваю свой вещмешок в нишу для хранения припасов. Потом плюхаюсь на сиденье, надеваю ремни, затягиваю их, впихиваю ноги в крепления. Но я так тороплюсь, что от моих усилий левое крепление ломается. Пристегнута только правая нога. В эту минуту пропадает сила притяжения, и мне приходится напрягать ногу, чтобы она не поднималась.

Я разглядываю лицо мисс Лару. Где ты этому научилась?! Я никогда еще не встречал богатеньких девочек, которые бы знали, как работает электричество. Не то что замкнуть провода в капсуле, построенной по последнему слову техники… Ей лучше об этом помалкивать, чтобы неугомонные репортеры ничего не пронюхали.

В ту минуту, когда вдруг зажигаются стабилизирующие ракетные двигатели, мисс Лару стонет: нас резко дергает в туго затянутых ремнях и креплениях. Капсула содрогается. Через иллюминатор за головой мисс Лару я вижу четкие точки – звезды. Среди неподвижных звезд темнеет силуэт «Икара». Корабль вращается.

– Что вы сделали?

Спящая красавица проснулась и сердито смотрит на меня… одним глазом – второй опух и не открывается. Через пару часов под ним расцветет синяк.

– Пристегнул вас, мисс Лару, – говорю я.

Ее сердитый взгляд вспыхивает гневом, и я чувствую, что и сам начинаю закипать.

– Не волнуйтесь, я не распускал рук.

Я почти совладал с собой и ответил ровным тоном, но в нем все равно прозвучало то, что я на самом деле думал: «Даже за деньги бы не стал».

И она это поняла.

Взгляд ее становится жестким, но она не отвечает какой-нибудь колкостью, а просто молчит. За ее плечом я вижу вращающийся «Икар», а мысленным взором – иллюминатор обзорной палубы и дрожащие звезды за ним; вижу, как кренится зал в салоне первого класса и падают книги; вижу опрокинутые столы и стулья.