Или же умер и попал в ад, и моя участь – до конца дней своих торчать в спасательной капсуле с мисс Лару.

Поначалу мы молчим, но в капсуле и так шумно. Я слышу свое тяжелое дыхание, хрипы и стоны. Со стороны мисс Лару доносятся вздохи: мне кажется, она старается не заплакать. В капсуле стоит гул, но вскоре он утихает.

У меня ноет все тело, но я сжимаю и разжимаю пальцы на руках и ногах, пытаюсь растянуть мышцы, все еще крепко пристегнутый. Пострадал я вроде бы не сильно.

Хотя голова у мисс Лару наклонена вниз и лицо скрыто рыжими волосами, по ее тяжелому дыханию я понимаю, что она в сознании. Она поднимает руку, нащупывая застежку ремней.

– Не надо, – говорю я.

Она застывает. Я знаю, что мой голос звучит как приказ. Стараюсь смягчить тон. Она меня не послушает, если буду с ней груб.

– Капсула может снова покатиться, и вы ушибетесь, если не будете пристегнуты, мисс Лару. Сидите пока так.

Я расстегиваю ремни, снимаю их и разминаю плечи, а потом осторожно поднимаюсь на ноги.

Девушка смотрит на меня, и на секунду я забываю о том, как она со мной поступила. Мне ее жаль. Такие же бледные, измученные, отрешенные лица я видел на поле боя.

Два года назад я был новобранцем. А спустя год впервые оказался в самой гуще сражения. Помню, как застыл на месте и не мог пошевелиться, пока сержант не схватил меня за руку и не потянул за собой на землю, за кирпичную стену. Через пару секунд прямо в то место, где была моя голова, ударил лазерный луч и прожег в стене дыру. Одних страх сковывает, и такие умирают, других подстегивает, и они проявляют храбрость и становятся хорошими солдатами.

По шее у нее текут струйки крови: видимо, застежки сережек поцарапали кожу. Лицо мертвенно-бледное. Она разлепляет губы, и я догадываюсь, что она скажет.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – сдавленно шепчет она и снова сжимает губы. Я тянусь к болтающимся ремням и осторожно ставлю ноги на ширину плеч. Капсула от моих движений не шатается, значит, стоит крепко.

– Так, – продолжаю я тем же мягким тоном, что в первый раз помог мне ее убедить. Опускаюсь на колени и помогаю ей выпутаться из ремней. – Так, успокойтесь, дышите ровно, носом.

Она стонет и цепляется за ремни, потом падает на пол. Нет, через решетку в полу рвота не стечет, следы останутся.

Поднимаю крышку сиденья. Как я и думал, под ней ниша. Вытаскиваю оттуда ящик с инструментами и отбрасываю в сторону. Мисс Лару правильно растолковывает мои действия и наклоняется к нише, хватаясь за края сиденья. Ее нещадно рвет.

Я отхожу от нее и решаю посмотреть, что лежит в других нишах. Бак с питьевой водой, упаковки с сухим пайком, аптечка, ящик с инструментами – все, что я нахожу. Еще в одной из ниш лежит довольно грязная тряпка. Мисс Лару как раз поднимает голову, и я протягиваю ей эту тряпку. Она недоуменно смотрит на нее, не говоря ни слова, но все же с опаской берет и вытирает рот более или менее чистым уголком.

Мы потерпели крушение неизвестно где, у нее под глазом расцветает синяк, содержимое желудка покоится под сиденьем, а она все равно ведет себя так, будто выше всего этого.

Девушка откашливается.

– Как думаете, скоро нас найдут спасательные корабли?

Я вдруг понимаю: она до сих пор уверена, что с «Икаром» все в порядке, что прямо сейчас его чинят. Что в любую минуту нас подберут спасатели. Что этот кошмар наяву прекратится. Раздражение во мне утихает, и я подумываю рассказать ей о том, что видел: об «Икаре», падающем сквозь атмосферу планеты, о том, как он сражался с силой притяжения и проигрывал эту битву.