-  Может, война началась? - предположил испуганный Паламед, осматривая высаженные двери парадного входа и разбросанные то тут то там на земле оторванные бороды и стоптанные сандалии.

    “Кто-то недавно очень резво бежал из дворца, - подумал Паламед, - причем в панике. Что бы это все значило?”

    Зашли внутрь.

    Тут все и стало на свои места.

    Пиршественный зал был разгромлен, будто в нем гуляла пьяная ватага циклопов. Сами циклопы, тихо постанывая, лежали посередине зала. Были они маленькие, толстые и… избитые.

    -  Так ведь это же… - начал было Паламед.

    -  Правильно, - кивнул Телемах, - женихи. Мы снова опоздали. Мой отец уже побывал здесь. Возвращаемся на корабль.

    -  Но зачем? - удивились греки.

    -  Снова посетим Лесбос, - тяжело вздохнул наследник Итаки, не зная, радоваться ему или скорбеть. - Я уверен, мы наверняка найдем Одиссея там…

    А тем временем к берегам Итаки подплывало еще одно никем не замеченное судно, вернее не судно, а плот.

    На этом плоту с веслом в руках сидел здоровый зверообразный детина с длинными, давно не мытыми волосами и в медном рогатом шлеме. Он яростно греб, бормоча себе под нос:

    -  Ох, носатые, Конан идет за вами, разрази всех вас Кром…

    Спрятавшись за небольшим валуном на берегу моря, Одиссей тихонько всхлипывал, сетуя на свою нерадивую судьбу.

    -  Уплыли, сволочи. Пять минут подождать не могли, алкаши проклятые…

    К сожалению, своего корабля царь Итаки на берегу не застал, точнее, застал он белый парус на горизонте - это его судно летело словно на крыльях к острову Лесбос. Пьяные вопли героев еще долгое время доносил издалека прохладный Борей.

    Где-то бродил по острову разъяренный циклоп, где-то любовно хрюкали друг другу Пенелопа с Антиноем, только у одного Одиссея жизнь летела к сатирам собачьим.

    Плакать царь Итаки, понятно, не умел, но всхлипывал очень натурально, время от времени громко сморкаясь в синее море…

    Рука случайно наткнулась на маленький холщовый мешочек за пазухой.

    “Деньги?” - удивился Одиссей, машинально ощупывая мешочек.

    Но это были не деньги, а нечто мягкое и сыпучее. Сняв мешочек с пояса, царь Итаки развязал его и обнаружил внутри непонятный белый порошок.

    -  Так это же… - вслух произнес Одиссей, и к нему стало возвращаться хорошее настроение.

    В холщовом мешочке был порошок счастья, купленный некогда Гектором в землях лотофагов.

    “Вот так удача! - подумал Одиссей. - Забыться к сатировой матери, уйти от всех этих тартаровых проблем, от идиотов-богов и прочих Полифемов…”

    Да, это был ВЫХОД.

    Хороший выход.

    И, пожалуй, единственный.

    -  Что ж, посмотрим, что это за зелье, - сказал царь Итаки, щедро пудря себе ноздри порошком, напоминавшим обыкновенный мел.

    Окружающая его реальность мигнула, и Одиссей мгновенно погрузился в вязкую, нахлынувшую со всех сторон черноту. Будто море за секунду вышло из берегов, слизнув грека мокрым языком и унеся его в свои губительные глубины.

    “Наверняка я умер”, - безразлично подумал Одиссей, но, с другой стороны, как бы он смог думать о том, что УМЕР, если бы он действительно УМЕР?!! И где, мать вашу, долина Асфодели? Где Стикс с мрачным Хароном на утлой ладье?

    Тьма свернулась.