— Я говорил тебе, насколько горд быть твоим отцом?
Я смотрю на него с притворным недовольством.
— Каждый день. Сколько себя помню. Эти слова укоренились во мне, словно высеченные на руническом камне.
— Но сегодня еще нет, — отец сжимает мою руку, — сын, я так горд...
Нахмурившись, он резко замолкает.
— Отец?
Он бледнеет и широко раскрывает глаза. На лице появляется мучительное выражение, и меня охватывает ужас.
— Что происходит?
Я касаюсь его щеки, и по ней расходятся черные линии.
Как у поражённых хворью селян.
— Сын?
Вдруг он весь напрягается, руки сжимаются в кулаки.
— Что случилось, отец? — я обхватываю его содрогающееся тело и опускаю на землю. — Что происходит?
По его искаженному болью лицу разливается блаженный свет. Он меркнет… с каждой секундой?
— Скажи, как тебе помочь! — умоляю я. — Пожалуйста, пожалуйста, ответь!
Но он уже не может мне ответить. Жизнь покинула его. Он... умер.
Не смотря на переполняющую меня скорбь, в душу закрадывается подозрение.
— Арик!
С другого конца комнаты на нас смотрит моя мать. Она кричит, прикрывая руками округлившийся живот, инстинктивно ограждая малыша, которого они так долго ждали. У неё подкашиваются ноги.
Не задумываясь, я бросаюсь к ней. За долю секунды пересекаю расстояние между нами и подхватываю её на руки.
Но когда я до нее дотрагиваюсь, она вскрикивает.
— Мама? Нет, нет, нет!
От моих прикосновений по её руке расходятся чёрные линии.
С воплем я отпускаю свою хватку. От проблесков понимания, стук моего сердца звучит в ушах, словно гром богов. Болезнь исходит... от меня.
— Мама, борись с этим!
Мучительная боль сдавливает ее дыхание, искажает прекрасные черты лица. Но в ее глазах я вижу ужас.
— А-арик?
Она тоже подозревает меня.
Она корчится в муках... и я не могу облегчить её страдания, не могу ничем помочь.
— Не оставляй меня, пожалуйста! — мои слезы стекают на ее щеку. Тот же свет озаряет ее лицо. — Борись, мама! Борись ради своего ребенка. Р-ради меня.
Она смотрит на меня, как завороженная, но затем её взгляд становится невидящим. Жизнь покинула её. Её больше нет.
Мои родители умерли.
Я убил свою семью. Убил самых дорогих мне людей одним своим прикосновением.
Тьма во мне вырвалась наружу. Я откидываю голову и реву, когда осознание накрывает меня.
Я – Смерть...
Глава 31
Первое, что я увидела, когда проснулась – грязные ботинки. Джек?
— Отойди от нее, Жнец, — в руках он держал пистолет! — или я тебя пристрелю.
— Да ну?
Арик провёл пальцами по моей щеке, смахивая... слёзы?
Я повернула голову. Он сидел рядом и ни на секунду не прекращал меня касаться... не смотря даже на угрозу.
Я повернулась к Джеку.
— Пожалуйста, опусти оружие.
— Мой пистолет, твой череп, Смерть. Я тебя предупреждал, — он впился в меня безумным взглядом, – ты с ним спала?
— Что? Нет!
Хотя, согласна, со стороны всё так и выглядело.
Арик был без рубашки, в одних, низко сидящих на бедрах кожаных штанах. Его глаза светились удовлетворением.
Абсолютно спокойно он спросил:
— Ты хоть понимаешь, какое это удовольствие прикасаться к ней после столь долгой разлуки? Ради этого блаженства я не устрашусь пули. Я приму пулю.
Я отодвинулась от Арика, и он разочарованно вздохнул.
— Вот чем ты занималась в доме Смерти? — с упрёком спросил Джек. — Ты позволяла ему касаться себя? А после этого еще и танцевала для него?
— Просто опусти пистолет, пожалуйста. |