— Ну и дурак. Или они что… любовники?

Петрович покачал головой и разлил водку по стаканам. Боря взял свой, машинально понюхал, сморщился.

— У меня ребята из тосола лучше гонят. Бабе погоны, что децептору тапки. Зачем бабе звание?

— Чтобы командовать.

— Вот именно! Командовать, — Борис отставил стакан. — Я, бля, боевой капитан, а она, бля полковник! И она мной командует?! — он стукнул кулаком по столу. — Она знает правила ведения боя? Она лазер нюхала? Она хотя бы одного завра в глаза видела?!

— А ты видел завров вблизи? — Петрович поспешил перевести разговор.

— Да чего там видеть? На завра смотреть, только расстраиваться.

— Почему? — насторожился Петрович.

— У них морда умная. Смотрит такой из клетки, зрачки пленкой подернуты, вдумчивые-задумчивые. А на самом деле только и прикидывает, что бы тебе откусить. Или с какой стороны начать харчить: с головы либо с ног. Знаешь, некоторые люди мне завров напоминают. Например те, кто на генеральском диване жопой звезды добывают!

— Вряд ли, — Петрович снова покачал головой. — Клару в юности изнасиловал одноклассник, так что с сексом у нее проблемы. Да ладно, хватит о грустном. Ну что, бог с нами и черт с ними?

— И черт с ними со всеми!

И снова жидкий огонь проваливается в желудок, отзывается круженьем в голове, и примиряет с действительностью…

Делай людям добро, и они отплатят тебе. Точка.

Как Петрович просил за приятеля, как ручки целовал и клялся в вечной страсти! «Клара Львовна, душечка, радость очей моих. Приюти дружка, очень приличный мужчина, одинокий, самостоятельный». И что? Одинокий самостоятельный оказался банальным тунеядцем. Более того, Клара один лишь раз доверила важное поручение, и то не довез, подвел в самый ответственный момент.

Безобразие!

Итак, Клару Прососову в очередной раз нагло использовали. Но на этот раз она не намерена терпеть. На этот раз все будет иначе. На этот раз…

— Кларочка? — Петрович плавно просочился в кабинет. — Свет душа моя, голубушка, не вели казнить, вели слово молвить.

— За друга пришел просить? — Клара грозно сдвинула брови.

— Кларочка, Борис не такой как кажется. Он храбро воевал на дальних границах, терял друзей в боях с иноземными цивилизациями. Однажды выбирался из зоны, где взрывалась сверхновая. Не дай бог нам пережить, то, что он испытал.

— Неужели, — холодно сказала Клара. — Ты мне-то не рассказывай, кто чего там испытывал. Те испытания, что выпали на МОЮ долю, вряд ли сможет вынести обычный человек.

— Да-да, — поспешил согласиться Петрович. — Вот Борька и не вынес. Опять же две контузии, трепанация черепа. Понимаешь, Кларочка, ему кажется, что война все еще продолжается, что внеземляне вновь пытаются захватить просторы нашей вселенной. Каждый час, каждую минуту капитан Брейдо ждет, что вот-вот прозвучит сигнал тревоги и, возглавив отряд боевых рейдеров, он ринется на врага.

— Сирусианский синдром, — понимающе сказала Клара. — Но это не отменяет служебных обязанностей.

— Видишь ли, дорогая, — Петрович подобрался ближе, взял Клару за руку и вкрадчиво посмотрел в глаза. — Есть еще одна причина. Только между нами…

Утро было хмурым, зато днем облака разнесло налетевшим ветром. Борис тыкал пальцами в клавиши, смотрел в равнодушный экран и улыбался. Петрович, если захочет, становится истинным Торквемадой, Демосфеном и Хаббардом в одном лице.

Злонамеренная Клара вызвала Борю к себе в кабинет и с неясной улыбочкой сообщила, что все знает, что шрамы украшают мужчину, а многочисленные контузии, конечно, ведут к отмиранию мозга, зато придают обаяния.